– А я ещё подумала, куда тебе столько красного. Парни ведь хорошо закупились алкоголем.
– Да там почти один вискарь у ребят, – возмущается Лера. – Хоть и недешевый.
Когда Лера упоминает виски, я ощущаю лёгкий трепет. Люблю и ненавижу вкус виски.
Горький, огненный, уносящий лишние мысли.
– И ликёрчику нам для кофе, – добавляет она. – Половину которого они сегодня с утра уже сами приговорили.
Мы хихикаем, смотря друг на друга. Парни не меняются. Интересно, когда мы все достигнем солидного возраста, всё будет по-прежнему?
И наши ночи с Мишей?
Эти мысли меня огорчают, так далеко я никогда не заглядывала. Поэтому и сейчас не буду.
– Впереди ещё целая неделя, – говорит Лера. – Ты можешь поговорить со мной в любой момент, Сонь, когда захочешь или… хм… созреешь для разговора. Но нам обязательно нужно поговорить. Пожалуйста, подумай над моими словами. Я очень надеюсь, что мы поговорим.
Она вроде как и не давит, но я не знаю, что ей ответить. Лера слишком хорошо меня считывает своей, блин, обострённой эмпатией.
– Я подумаю, – обещаю я.
Когда до поворота к дому остаётся совсем немного, Лера вдруг подаёт вправо и съезжает на обочину.
– Что-то не так? – волнуюсь я, но на лице подруги широкая улыбка.
– Всё так, Соник, пошли. Когда ты последний раз ходила по кромке воды и убегала от волн?
– Давно, но нам же не по…
Лера останавливает мой ответ жестом руки.
– Пошли, пусть вода наполнит наши следы. Порезвимся… немного. Как в старые добрые времена. Такие мелочи помогают чувствовать жизнь. Давай, выходи из машины.
И я думаю, почему Лера не пошла на какого-нибудь треклятого психолога. У неё, надо сказать, неплохо бы получилось.
Улыбаясь, следую за ней. Мы сбрасываем обувь и бежим по узкой песчаной полосе к воде. Она ещё холодная, не больше восемнадцати градусов, но ноги уже не заходятся дрожью, когда маленькие водные вихри закручиваются у щиколоток.
Ступни утопают в мокром песке, оставляя глубокие лунки, которые моментально наполняются песком и водой.
В эти минуты я забываю обо всём. И об Игоре, и о Мише, и о себе самой.
Ноги уже согрелись, даже немного горят. Когда мы с Лерой убегаем от особо протяжной волны, на меня снисходит состояние «всё равно». Сейчас я такая настоящая и чувствую, что живу, нет ни стыда, ни секретов. Только я. И мои следы на песке, доказывающие, что я хожу по этой земле, пусть даже они исчезают под натиском природы.
Да, они исчезают, но память остаётся. О таких вот моментах. И в сердце, и в душе, и в мыслях у людей, разделяющих эти моменты с нами.
9. 09
Костёр пылает ярко и высоко. Языки пламени пляшут первобытный танец. Искры мечутся, взлетая в ночное небо, подхваченные горячими потоками огня.
Мы сидим на песчаном берегу. Вокруг темно и ни души, но до дома рукой подать. Наш костёр окружают старые брёвна, гладкие от многочисленных посиделок и безжалостных морских ветров. Мы кутаемся в пледы, потому что хоть и май, но ещё свежо. Миша играет на гитаре, а подпеваем все вместе, если, конечно, знаем слова. А мы знаем. Репертуар стар, как наша дружба.
Мне тепло и спокойно, это результат пары бокалов виски, которые так приятно выпить на свежем воздухе в компании любимых друзей.
А ещё невозмутимая маска вернулась на своё законное место. Я собрана и владею собой.
Олег приносит с кухни огромную бадью сваренного Лерой глинтвейна. Ставит её в заранее вырытую лунку в земле и подсыпает к бокам кастрюли песок, чтобы чудесный напиток подольше оставался горячим.
