Пока произношу эту фразу, он ещё на несколько шагов становится ближе.
Теперь Миша совсем рядом. Я вижу всё. То, как бьётся пульс у него на шее, как тонкие морщинки расходятся в уголках прищуренных глаз. Ощущаю аромат его туалетной воды, запах костра и соль морского воздуха. Все мои чувства, все мои нервные окончания бьются в конвульсиях. Он подавляет меня. Делает слабой. Безвольной. Перед одним лишь желанием близости.
Господи, я, наверное,… нет… я точно больна.
– Кто такой Игорь? – буквально выплёвывает он имя.
Сколько же Миша слышал? Здесь в доме довольно тихо, и звуки с улицы не проникают внутрь. Вот я и не заметила, что песни прекратились, но, видимо, была слишком сосредоточена на разговоре, потому что хлопка входной двери тоже не уловила.
- Игорь? Мой друг.
Мишина рука поднимается, я наблюдаю за этим движением, словно в замедленной съемке, и отводит волосы с моего лица. Пальцы чиркают по щеке. Я пытаюсь игнорировать жар, бросившийся мне в лицо, и чувство тяжести. Влажной горячей тяжести, разливающейся между ног.
- Друг? – размышляет Миша. – Друг, который целует тебя по утрам и желает хорошего дня?
Эти слова пропитаны гневом и иронией. Нет, даже сарказмом. Приходится отшатнуться, чтобы прервать контакт, который невозможно терпеть. Я отхожу к кухонному островку, достаю с полки низкий бокал и наливаю себе немного «Хайлэнд Квин Мэджести», открытая бутылка которого стоит тут же. Подношу к губам и твёрже повторяю:
- Игорь – мой друг.
Потягиваю виски медленно. Огненная жидкость разливается по горлу. Люблю и ненавижу его вкус. Люблю и ненавижу?
И в этот момент чувствую Мишу спиной. Ещё мгновение и он почти уже прижимается ко мне всем телом.
Чёрт, как же хочется откинуться назад. Вжаться в него. Погрузиться в объятья. Приложить голову к его груди. Ощутить его руки. Пусть бы он обнимал меня так, как умеет обнимать только он.
От этих мыслей хочется застонать. Но я лишь прикусываю нижнюю губу и закрываю глаза, приказывая себе молчать.
- Не слишком ли много виски? – бормочет он мне на ухо. – Может, притормозишь?
Его слова бьют чуть ли не наотмашь. Да как он вообще смеет? Что он о себе возомнил?
- Всего лишь бокал, если ты это заметил, - ровным голосом, несмотря на раздирающие эмоции, отвечаю я. – И я взрослая девочка, Миш. Уверена, что знаю, когда стоит притормозить.
Миша не уходит, лишь наклоняется ближе. И его дыхание касается моей щеки и шеи. Ему достаточно преодолеть несколько сантиметров или, чёрт, даже миллиметров, чтобы прижаться губами к моей коже.
– О да, ты взрослая девочка, - соглашается он, и дрожь против воли пробегает по моему телу. – Но этот «всего лишь бокал» у тебя сегодня не первый.
– Разве?
Сейчас я могу говорить только короткими фразами, жар его тела блокирует все прочие чувства, кроме одного.
И в этот миг, мгновение, когда я почти сдалась, Миша отстраняется.
– Если ты считаешь, что я не смотрю, это не значит, что я ничего не замечаю, - таинственно заключает он.
А я выпрямляюсь, опрокидываю в себя остатки виски. С некоторым вызовом. Пусть спорит, если ему так хочется.
Оборачиваюсь к Мише, а внутри теперь страсть к нему борется с огненной дорожкой, оставленной дорогим крепким алкоголем.
- Ты никогда меня не замечал, - произношу я, глядя прямо ему в глаза. В их глубине твёрдость и уверенность, но один широкий глоток сделал и меня уверенной тоже. Мне хочется быть жёсткой, и я добавляю: - И сейчас заметить не можешь.
