И эта вера поднимала её по утрам, давая силы на еще один день.
Днем Лида с головой погружалась в работу, лишь бы не чувствовать пустую леденящую дыру в сердце. Деньги, работа, подруги, даже любимые танцы не приносили облегчения. Дыра не становилась меньше, не переставала ныть и саднить острыми зубами тоски. На работе ее ценили, чтобы не возвращаться в гулкую пустоту квартиры, она задерживалась допоздна. Руководство заметило это рвение, поручив возглавить расширяющийся отдел, и Лида быстро пошла по карьерной лестнице вверх. Если бы они только знали, чем вызваны эти задержки на работе. Хотя, она была рада полностью занять свой ум работой, чтобы не думать о странной пустоте внутри. Уходила самая последняя, медленно гасила свет в кабинете, неторопливо закрывала дверь и резко распахивала, вновь вглядываясь в чернеющую пустоту офиса, словно пыталась в ней разглядеть кого ждала и искала. Но пустота равнодушно и холодно глядела на нее громадным во всю стену окном и словно смеялась. Она со стуком захлопывала дверь, спускалась в подземный паркинг и долго-долго сидела в холодной машине, не в силах повернуть ключ зажигания.
Она ехала по сонной Москве. Кажется, этот город никогда не спит. Не смотря на поздний час, по улицам несутся сотни тысяч машин. Они светят фарами в ее красивое лицо и от этого света ей делается нестерпимо больно и жалко себя.
«Кому нужна эта красота? Для кого я покупаю модную одежду, дорогую косметику, вкусную еду? Если я никому не нужна. У моих ровесниц старшие дети уже пошли в школу, а я все также одна»
По пути домой она заезжает в магазин, он тоже похоже не спит. Люди снуют между стеллажами, загружая свои тележки до самого верха коробками, свертками и пакетами. Она тоже сделала покупки, машинально складывая в свою корзину упаковки с соками, баночки с йогуртами, тюбики с кремами и шампунями. Для чего-то берет вторую подушку и роскошные кипенно-белые с вышитыми вензелями шелковые простыни? Чайную пару императорского фарфора с золотыми лебедями зачем-то. Дома она ставит чашки на стол, кладет новые простыни на кровать и рядом со своей подушкой пристраивает и новую. Наскоро приняв теплый душ, залазит под одеяло, и постель так обжигает тело нестерпимым холодом одиночества, что она плачет в подушку до изнеможения, пока не засыпает.
А утром опять эта надежда.
«Может быть сегодня будет именно тот день, день нашей встречи?»
О, она узнает ее из миллиона лиц, узнает ее запах. Узнает ее глаза, сколько раз во сне она тонула в этих бездонных как бездна глазах, прижималась всем телом к ее теплому и такому родному телу, вдыхая аромат волос.
За утренним чаем Лида просматривала почту. Иногда ей казалось, что она сходит с ума от одиночества. Ее ночная, такая знакомая незнакомка из сна странным образом оставляла ей длинные послания. Строчки расплывались и прыгали в глазах, когда она читала полные любви и нежности слова: «Тебя одну я искала и ищу уже много лет. Но я никогда ни на минуту не переставала любить, знай я всегда с тобой в твоем сердце, даже если меня нет рядом… и только время отделяет нас друг от друга…»
Что делать с этими посланиями и как это все понимать Лида не знала. Но каждое утро, вскрыв длинный белый конверт, она читала и горько плакала от безысходности и от жалости к себе, от того, что это всего лишь сладкий сон, а утром опять унылая одинокая реальность.
