Настя откинулась на стуле и, глядя в место соединения стены и потолка, задумалась о Юре. Он был привлекательным, остроумным, заботливым. Самое странное и подходящее для Насти, у него хорошо получалось учиться, а то, как они вместе щёлкали различные задания, вообще было чудом каким-то. Ведь отовсюду она слышала, что отношения учёбе могут только навредить, да и сама с этим была согласна, а тут всё наоборот. Но в эту секунду вспомнила его поведение на дне рождения, сегодняшний тошнотворный стэндап и его отношение к этому, его участие в этой странной современной тенденции вывести мастурбацию, разговоры о ней в раздел само собой разумеющихся вещей. И тут она терялась, ведь она тоже это делала, не часто, тем более последнее время, когда у неё был Юра, но ей это знакомо. И в то же время никогда не возникало у неё желание с кем-то это обсуждать, даже с подружками, хотя она и замечала, что более раскрепощённые её одноклассницы об этом разговаривают и даже шутят над этим. Но не все, а две-три девочки из класса, и это ей помогало думать, что она нормальная. Особенно, когда одна из веселиц-передовиц завела шутку про свои пуки и коричневые пятна на белых трусиках. В этот момент она окончательно успокоилась, что, скорее всего, это у девочек что-то не так, а не у неё. И всё же она не могла объяснить себе, почему, по её мнению, не нужно говорить об этом, почему это стоит оставить закрытой темой. Просто она так чувствовала, ей было так комфортно. А что касается тренда признать порнографию нормальным, массовым и естественным явлением, это она принять совершенно не могла. Она её не смотрела, и у неё не возникало такого желания. Некоторое время назад, когда ей было лет четырнадцать, по какой-то причине при поиске обычной житейской или учебной информации открывалось окно с самой откровенной порнухой. В первый раз она так испугалась, что выключила компьютер кнопкой «Пуск». По неизвестной причине так продолжалось некоторое время. В один из таких раз она задержала взгляд на происходящем. Но, когда она увидела взгляд, направленный в камеру, и осознала, что это всё снимает кто-то третий, ей стало душно от обиды, непонятно на что направленной. Сигнал мозга о том, что так вообще не может быть, заставил её выключить, несмотря на то, что в некотором смысле это притягивало внимание. После этого она научилась быстро закрывать подобные окна, а через какое-то время это прекратилось, ей представлялось, что, возможно, государство приняло в этом участие, ужесточив регламент размещения этих материалов в Сети. Но для неё всегда оставалось непонятным, как это вообще возможно – наличие таких фильмов в общем доступе.
И вот у неё парень, который на стороне популяризаторов подобных вещей, да ещё и творящий на камеру гнусности под видом борьбы за правду. Настя смотрела в стено-потолок и чувствовала, как все положительные моменты – приятная совместная учёба, шутки, объятия, перспектива жить в отдельной квартире со всем вышеобозначенным – теряют свою ценность. Даже скорее не ценность, а вообще возможность длиться дальше. Она чувствовала, что под воздействием этих открытий Юра становится ей чужим человеком. Ей казалось очень грустным то, что они не будут больше вместе, то, что ей придётся как-то это ему объяснять. Но потом ей стало легче от того, что это произошло сейчас, а не потом, когда она почувствовала бы себя с ним одним целым, когда ей пришлось бы отвечать за его действия. В этот момент раздался телефонный звонок, звонил Юра.
