– Удобно, – говорю только это, кладу виноград на край тарелки, все же беру лепешку.
– Даже если я… – неловко рассмеявшись, начинает Орфо, но осекается и качает головой. – Забудь. В общем, я не тратила время зря.
И она тоже начинает есть, смазав лепешку не любимым с детства сочетанием козьего сыра и меда, а пахнущей миндалем пастой. Двигает к себе второй кубок, полный черного как уголь бобового напитка. Похоже, она-то пьет его без сливок. Да, это тоже про стойкость.
Даже если я умру во время коронации, люди будут есть мой виноград и смотреть на мои ландыши. Уверен, она хотела сказать что-то подобное, но побоялась снова испортить мне аппетит. Я не знаю, что смог бы ей ответить. Но благодарен.
– Слушай, – понимая, что вряд ли мы сможем вести непринужденную беседу, я решаю продолжить о важном и обращаюсь к Скорфусу. Он все еще расправляется со сливками. – Ты, да-да, ты, хвостатый. – Разумеется, он поднимает выпачканную морду и глядит исподлобья, с возмущенным «Как-как ты меня назвал?». – Ты говорил, у тебя все схвачено с законниками. Не хочешь ввести меня в курс дела? Допрашивать об убийствах и… Монстре ведь будут меня.
– Не-а. В основном ее, – отрезает он, и голова снова исчезает в кувшине. По-моему, стоит довольно опасно: может свалиться в траву вместе с ним.
– То есть как? – Я вопросительно поворачиваюсь к Орфо.
Она уже удивительно спокойна, нарезает большой пласт козьего сыра кубиками и на каждый укладывает по ягоде малины, то красной, то желтой, в петтейном порядке. Эта привычка – играть с едой – у нее была всегда. Даже не уверен, что потом она это съест; скорее сыр, по крайней мере большая часть, достанется прислуге.
– Вот так. – Она пожимает плечами. – Не забывай, главной лгуньей замка была я. Да, из-за ран, нанесенных перчаткой, многие заподозрили тебя в… бойне, но мне этот вопрос даже не задавали. Ну, «Это он убил тех четверых?» Я же сказала, что пришла к трупам. И понятия не имею о твоей судьбе, только предполагаю, что ты убежал. Так что от меня почти сразу отстали. Конечно, будь у убитых семьи, вряд ли бы все так обошлось, но ты помнишь, статус «детей героев» получили лишь те, у кого в войне погибли оба родителя. Так что мало кого интересовало, найдут ли убийцу нахлебников, на содержание которых шли королевские налоги. Всем казалось куда более важным, чтобы уцелела королевская дочь.
Значит, она врала ради меня. Спохватываюсь: нет, не только и, возможно, даже не столько. Спасала и себя. Хотя, конечно, было бы куда удобнее просто заявить, что я манипулировал ею, добиваясь помощи, после чего совершил убийство и уехал в Физалию или еще куда-нибудь.
– И законников ты тоже тогда обманула?.. – уточняю я очевидное.
Она качает головой, нервно кривит рот. Рука с последней ягодой замирает над последним кубиком сыра.
– Меня не проводили через них, точнее, проводили, но не через меченых, их просто не было в городе. Вдобавок, меня начало ломать без тебя, почти сразу. Никому и в голову не могло прийти, что я тебя прикрываю, все считали, что я… – Малина опускается на сыр. Щеки Орфо начинают наливаться краской волнения. – …настолько от тебя зависима, что ни за что бы не отпустила, наоборот, бросила бы всю стражу тебя искать. Принцесса и ее гаситель…
Она замолкает. Да, на щеках определенно румянец досады, взгляд тоскливый и обращенный в пустоту. Я все же ловлю его, и Орфо сильно кусает губы.
