- Эни, привет! – поздоровалась я, проходя на кухню и втягивая носом аппетитные запахи.- А что ты готовишь?
- Эли, светлого утра! – улыбнулась девушка, оборачиваясь ко мне. – На завтрак будет творожная запеканка с фруктами и горячее молоко с корицей. Умывайся, одевайся и садись за стол! Я сейчас закончу и приведу деда – за ним если не сходить, то он и не выйдет. А ему надо двигаться.
Я кивнула, но спешить обратно в комнату не стала, пройдя до конца коридора, где обнаружила туалет и ванную, а также довольно широкую прихожую со светло-бежевой входной дверью, половину которой заменяло узорчатое стекло. Распахнув дверь, я прямо босиком выбежала на крыльцо, подставила своё лицо солнечным лучам, вдохнула запахи трав и цветов, и счастливо рассмеялась. Хорошо-то как!
Оглянулась на дом. Всё, как я и запомнила: одноэтажный аккуратный коттеджик горчичного цвета с покатой крышей. На подоконниках с наружной стороны стояли поддоны с цветами, и вокруг дома, куда не глянь – цветы, цветы, цветы. Окна большие и широкие, благодаря чему в доме невероятно светло.
Налюбовавшись на домик, который теперь стал и моим тоже, я побежала в ванную – умываться и чистить зубы, а потом вернулась в комнату и переоделась в красный сарафанчик, который в детстве носила Эни. Только он ей был до колен, а мне – почти до пола. Но пока мне не купят новую одежду, и так сойдёт.
За завтраком я с любопытством рассматривала деда, который меланхолично, ложка за ложкой, отправлял в рот творожный десерт. Его белая борода была длиною по грудь и аккуратно подстрижена, морщины были, но сильно не бросались в глаза – как у немолодого, но еще и не старого человека, но вот глаза… глаза были странные, словно затянутые белой дымкой, из-за чего их цвет практически не угадывался. Кажется, светло-карие? Нет, не знаю. Что же с его глазами? И ведь он прекрасно видит, несмотря на эту странную пленку, значит, это не катаракта. Хотя, я же не медик, мало ли как эта болезнь может проявляться. Интересно, болезнь глаз как-то связана с его рассеянностью?
Мысли о том, чтобы обследовать деда и попробовать его подлечить - либо с помощью местной медицины, либо с помощью нашей, земной, у меня появились еще вчера. Всё-таки он не старик, и, если его заболевание поддаётся лечению, то надо хотя бы попытаться. Это здорово может продлить его дни, не говоря уже о том, что сделает жизнь насыщеннее. Понятное дело, что Эни, наверняка, уже пыталась что-то сделать, но она всего лишь шестнадцатилетняя девочка, которая боится, что её лишат единственного близкого человека. Наверняка по этой причине она всячески скрывает болезнь деда от окружающих. Решение не слишком разумное, но что взять с испуганного подростка?
Впрочем, рубить с плеча я тоже не собиралась. Надо бы как-то при первой возможности разузнать о местных болезнях и способах лечения, а там уже и решение принимать. Но прежде всего остального мне предстояло избавиться от улик.
Да, вчера я много думала о том, что делать со своими иномирными вещами, и пришла к выводу, что их надо спрятать. О прогрессорстве придётся забыть – а жаль, такой лёгкий источник дохода был бы. Как я поняла, жили Эни с дедушкой не слишком богато, хотя и не голодали. Надо бы еще уточнить, на что именно они жили и даже сиделку могли себе позволить нанять. Какого-то домашнего хозяйства – кур, свиней или огорода – я не обнаружила. Одни сплошные цветочки, и у соседей, насколько я вчера успела заметить – так же. Далее, Эниза явно не работает - раз уж осенью едет учиться. Дед не работает тем более - раз уж ему сиделка требуется. На что же они живут? На какие-нибудь пособия?
