Рысь живет у него дома, как кошка. Спит на комоде, питается тем, что осталось со стола, или пиццей с пеперони.
– Короче, иду я по улице, никого не трогаю, заворачиваю за угол, и как ты думаешь, что я вижу? – говорит Вова.
– Как парень в костюме фрикадельки моется в кипящем масле? – спрашивает Орион.
– …Нет. Я вижу, как он сжигает их из огнемета.
– Фрикаделька кого-то жарит? – спрашивает Проксима.
– Бизард!
Кто-то убил любимую рысь Бизарда. Пожарил на костре и сожрал, остались только кости да тлеющие угли. Бизард слетел с катушек. Из гаража он достал жар-птицу (он использовал ее в качестве огнемета), наделал «коктейлей Молотова» для своих детей, и они вышли на улицу мстить всем.
Мстить всему миру.
– Из открытого клюва жар-птицы исторгся направленный поток горячей энергии, – продолжает Вова. – До этого я видел процесс испепеления только в кино, но даже самые дорогие спецэффекты не способны передать всю красоту этого редкого явления…
Сон
Бизарда посадили в тюрьму. Его детей обесплодили и отдали в школу-интернат. Жену забросили в сексуальное рабство, где-то в Бразилии.
Орион залез в бутон мака, который единственный не проявлял к нему враждебность, чтобы почитать в тишине.
Случай с Бизардом его поразил в самое сердце. В плохом смысле. Поразил сильнее, чем произошедшее с соседом Ориона.
Кассиопейский живет по соседству с ученым, который недавно вернулся из квантового измерения. Побывав там, он сделал научное открытие и первым делом вырастил для своего сына динозавра.
Древняя рептилия сожрала ребенка в этот же день.
… Долго пропускать смысл букв, увиденных на бумаге, у Ориона не получилось. Его сильно клонило в сон. Вокруг летала белая пыль или споры. Он не успел это хорошо обдумать. Сон укрыл его мягким теплым покрывалом, и Орион упал в забытье… Он слишком слаб, чтобы страдать. Его бездарность лежит в плоскости его неспособности выстрадать что либо. Проще умереть, чем стать тем, кто будет убивать плохое в душах людей.
…Он убегает от поросенка, судя по всему, очень голодного. Поросенок из подвала умершей пару недель назад жуткой бабки, которая точила себе зубы наждачной бумагой.
Орион забрался в ее дом. Он был ребенком. Ему было любопытно: про дом жуткой акулоподобной старухи ходили мрачные слухи.
В подвале он услышал шум. Квадратная дверца тряслась, кто-то снизу пытался вырваться.
Орион Кассиопейский испугался, но не убежал. Шум через минуту прекратился.
Он с трясущимися коленями и пересохшим ртом подошел, скрипя половицами, к дверце. Взявшись за кольцо, Кассиопейский потянул его на себя.
…Со дна подвала на мальчика поднял голову поросенок. Где-то секунд десять они смотрели друг на друга, как два гетеросексуальных знакомых, встретившихся в гей-клубе, с порванными жопами, хотя только вчера хвастались на работе тем, как ебали своих жен до сквирта…
Хряк запрыгнул на ступеньки отвесной лестницы, как гепард на антилопу, и стал подниматься наверх, к Ориону, как человек.
Орион бежал, а голодный свин бежал за ним. Мальчик размахивал руками и ногами, думая: что свинка хочет от испуганного ребенка? С какой целью он его преследует? Что этот хряк хочет?
Орион был наивным и тупым, как и все дети, которые не знали голода и не понимали, что голод может даже из такого безобидного животного, как свинка, сделать хищника-людоеда. Единственное, что спасало Ориона от ошибки остановиться и погладить розовый пятачок, – это инстинкты, его верные друзья.
