Ведьма все так же молча пригласила гостя к большому овальному столу, накрытому ослепительно белой скатертью, на которой выделялись яркие набивные шелковые цветы. В центре стола возвышался цветочный горшок с сиреневой орхидеей.
Хозяйка, грациозно опустившись в кресло, вынула из кармана своей шикарной юбки гадальные карты и мягко положила их на стол. Не сделав ни одного лишнего движения, не произнеся ни единого лишнего слова, сидя с абсолютно прямой спиной, она за считаные секунды разложила умелыми движениями Таро. («Подобные манеры способны внушить собеседнику уверенность в том, что перед ним сидит обладающий сверхъестественной мудростью человек, способный разобраться в хитросплетениях человеческого разума и, при желании, повлиять на ход событий чуть ли не во всем мире», – не удержавшись, подумал Александр и с содроганием почувствовал, что и его судьба находится в красивых, но уж очень цепких руках этой ведьмы.)
Холодным тоном ведьма объявила, что ни среди мертвых, ни среди живых пропавшую незнакомку она не видит. Нескоро, но однажды на рассвете встреча таки состоится. Через время – не раньше, чем через год – ему можно нанести ей повторный визит: что-то должно проясниться.
– До встречи в следующем году, – попрощалась гадалка, аккуратно снимая с камина переполненную купюрами шкатулку, украшенную дорогими камнями, и складывая в нее «гонорар».
Несмотря на то, что ведьма подтвердила слова Светы, Александр ей не поверил. В том числе и потому, что вся консультация заняла не более четырех минут, за которые он не только успел получить ответ и отвалить приличную сумму, но и, чертыхаясь, покинуть дом этой стильной, но стареющей вместе со своим, возможно когда-то очень модным, стилем ведьмы…
Не поверил – а зря.
– Аленушка, в тебе сидит негативная сущность, которая мешает проживать твою собственную жизнь, – не раз напоминал дочери Виктор Дмитриевич. – Сейчас ты живешь чужой жизнью.
– Ну какая сущность, па-а-па-а?
– И ты не веришь в мои научные открытия… Никто, никто мне не верит… – продолжал сокрушаться профессор. Он рассказывал в своих трудах о скрытых нереальных, превосходящих все границы нашего воображения способностях каждого человека и всевозможных сущностях, которые нередко вселяются в людей. Однако эти взгляды были восприняты многими его коллегами как сумасшествие профессора, списанное на недавнюю поездку в Индию, где ему, по их мнению, и «выправили» мозги.
– Я, папочка, верю, – успокаивала его дочь.
– Так не верят… Когда-нибудь ты это увидишь. А сейчас – это всего лишь слова, только слова… – с горечью отвечал ученый, чувствуя себя весьма одиноким. Даже дочь не хотела его понять. Где же та единственная, кто всегда его понимала? Пропала бесследно…
Когда-то известный в России психолог и психиатр, профессор Виктор Дмитриевич Преображенов, основатель престижной психологической клиники под Москвой, теперь не был понят коллегами на Родине, которые при каждом удобном случае пытались выставить его на потеху. Не в глаза, а в научных трудах, статьях и даже на лекциях. Устав от пустых споров – на дискуссии с глухими к его доводам оппонентами уходило больше времени, чем на саму науку, – он решил эмигрировать и продолжать свои исследования в США.
Вскоре после его отъезда новым директором клиники, к великому разочарованию коллег, каждый из которых с надеждой ждал назначения, стал молодой специалист, протеже одного дипломата, которого Виктор Дмитриевич знал еще со школьной скамьи.
