Ляля. Всё?
Чмутин. Всё.
Ляля. Иди отсюда.
Чмутин. Смотри, я за себя сейчас не отвечаю. Не смейся!
Ляля. Да провались ты куда-нибудь!
Чмутин. Я за себя не ручаюсь.
Ляля. Отстань от меня, прошу тебя, отстань!
Чмутин(тихо). Не груби.
Молчание.
Значит, я тебе не нравлюсь?
Ляля. Нет… нет… не нравишься.
Чмутин(тихо). Что, я хуже других?
Ляля. Каких других? Ты не хуже и не лучше. А надо чем-нибудь от других отличаться.
Чмутин. Ладно. Больше не буду тебе надоедать.
Ляля. Договорились.
Иван взбирается на подоконник и исчезает. Ляля стоит посреди комнаты. Входит Могильщик. Он вымок насквозь. Длинные волосы мокрыми жгутами свисают к плечам. Он жалок и неимоверно худ в прилипшей к груди рубахе.
Могильщик. Я не знаю, как тебе сказать…
Ляля. Не надо…
Могильщик. Я должен тебе объяснить…
Ляля. Замолчи! Прошу тебя – уйди! Ты несчастный больной человек. Вот и всё. Я не пойму только, за что ты унизил меня?
Могильщик. Унизил?
Ляля. Ты не имел права! Жизнь – это не твоё кладбище. Я живой человек, понимаешь ты – живой!
Могильщик. Стыд. Слышится слово: остыть. Потерять температуру тела. Молодость бесстыдна, потому что слишком высокая температура тела. Когда человек остывает, он начинает стыдиться… Под Одессой есть монастырь. Там в церкви я когда-то встретил женщину… Шла служба. У входа сидел монах с лицом иудея и торговал пластмассовыми иконами. Он был похож на Иуду… Он бойко торговал. Мне показалось, что я Христос. Пел хор. Раскрылись царские врата… вышел молодой священник с аспирантской бородкой, в очках. На лавках у самого входа сидели монахи. Потом появилась женщина, стремительная… чёрная… Она поцеловала ступни Христа и почему-то посмотрела на меня. Она смотрела не отрываясь… Я понял, что всю жизнь буду её искать.
