Тут мне пришлось выйти.
Я бродил по коридору туда-сюда, и меня трясло. Если у меня еще не было репутации агрессивного придурка, то теперь я ее точно заработал: Питер, в банном халате и c принадлежностями для душа в руках, показался в дверях своей комнаты, но, увидев, как я бью кулаком в стену, тут же шмыгнул обратно. Послышался щелчок замка.
Вот и хорошо, подумал я. Первый, кто не так на меня взглянет, получит то, что предназначалось Добсону.
Ну а Холмс… думать о ней было невыносимо. Конечно, то, что она на тяжелых наркотиках, не было новостью: и без школьных слухов я был в курсе долгой семейной истории Холмсов с кокаином и клиниками реабилитации. Если верить рассказам моего прапрапра-прадедушки, Шерлок Холмс всегда обращался к своему семипроцентному раствору, когда у него не было дела. Он говорил, что ему нужна стимуляция, и доктор Ватсон сопротивлялся лишь для видимости. Шарлотта же выбрала окси. Очевидно, в этой семье остаются верны старым привычкам.
Но я не мог перестать представлять себе, как Холмс лежит на этом продавленном диванчике в своей лаборатории, томно прикрыв лицо одной рукой, а рядом валяется пустой пластиковый пакетик. От этой картины мне скрутило живот – ее глаза неестественно блестят, лоб покрыт испариной. И тут в дверях появляется Добсон, говорит свои мерзости.
Как это произошло? Она вырывалась?
Мое дыхание участилось, как на пробежке. На секунду я задумался. Лицо Добсона. Пустой мешочек. Я со всей силы врезал кулаком по стене.
В коридор выглянул отец.
– Джейми, – сказал он тихо, и это переполнило чашу.
Слезы для меня – последнее дело. Дракой ничего не решишь, это я понимаю, но чем слезы лучше? Мгновенное облегчение, которое лично у меня всегда сменяется жаркими волнами стыда и беспомощности. Ненавижу это. Что угодно, только не беспомощность.
Думаю, в этом мы с Холмс похожи.
Промелькнула мысль, что сейчас отец обнимет меня, как обнял ее, но он просто положил руку мне на плечо.
– Это хуже всего, правда? – спросил он. – Чувство, что ты ничем не в силах помочь.
– Я не убивал его, пап, – сказал я, со злостью вытирая лицо. – Но хотел бы.
– Не вини ее, – сказал отец. – Думаю, она и сама прекрасно с этим справляется.
Я отшатнулся.
– Мне бы и в голову не пришло винить Холмс. Это не ее вина.
На это отец с грустью улыбнулся:
– Ты хороший человек, Джейми Ватсон. Твоя мать правильно тебя воспитала.
Нет, только не это, не сейчас. Похоже, отец все понял по моему выражению лица. Я ждал, что он будет уговаривать меня поехать к нему домой – после всего случившегося было бы логично, – но нет.
– Приезжай на ужин в следующее воскресенье, – сказал он вместо этого. – Вместе с Шарлоттой. Уверен, мясной пирог ты не разлюбил.
Причин отказываться вроде как не было, и, пока я пытался их придумать, он добавил:
– Нас будет только трое.
Значит, без его семьи. Неожиданно для себя я кивнул.
Детектив Шепард вышел в коридор, сопровождая побледневшую Холмс. Она была натянута как струна, но по-прежнему невозмутима. Я отдавал должное ее выдержке, но все равно хотел бы оказаться от нее как можно дальше.
– Ну, тогда до следующего воскресенья, – сказал отец, взглядом предостерегая детектива от дальнейших расспросов.
Шепард постоял с минутку в неловком молчании:
– Никто из вас не должен покидать город, не предупредив меня. Потом еще поговорим. – И он стал спускаться по лестнице вслед за моим отцом.
