Когда охровые, будто намазанные краской, поля подошли к концу, Эдгар и девочка слезли, чтобы сорвать себе немного колосков. До сбора урожая ещё далеко, но пожевать стебелёк с пахнущими хлебом семенами всегда приятно. На завтрак они ели то, что собрали ей с собой родители: лепёшек оставалось ещё на два раза, нашлось даже немного вяленого мяса – Эдгар нашёл его завёрнутое в листья, по запаху, а Ева пришла в бурный восторг и заявила, что у цирюльника нос, как у пса.
– Человеку нужно чуять болезнь, – сказал он. – Многие болезни распознаются по запаху.
– Значит, ты лечишь не только сломанных людей?
– Сращивать переломы и ровнять бороды, – спокойно поправил Эдгар. – Ещё стричь ногти. С Божьей помощью я умею властвовать над сращиванием костей. Некоторые прочие болезни можно только опознать. Но это работа для настоящих лекарей.
– Тех, что в университетах, – кивнула девочка. – В Болонье и Са…
– Не встречался с ними, – перебил Эдгар, – и вовек бы не встречался. О, потопы и вулканы Содома! Да поможет Бог им и тем, чья плоть под их ножами.
Задали работу челюстям и девочка, не умея во время еды усидеть на месте, принялась сочинять историю. Прошло некоторое время, прежде чем она поняла, что рассказывает её своему спутнику вслух. Так происходило со многими сказками: они возникали так, будто их надул в одно из ушей Евы ветер, а потом проливались во внешний мир. И слышал их кто-нибудь или нет – в сущности, не важно.
– Жила одна маленькая девочка, которую забрал к себе домой великан. Он проходил через их деревню и случайно наступил на дом её родителей. Выжила только малышка. И великан сказал: «забирайся ко мне на ступню, я повезу тебя к себе. Будешь жить у меня высоко в горах и не знать ни в чём нужды»…
Она прервалась, чтобы посмотреть, как бегает по траве ветерок, и, обнаружив, что великан прислушивается, склонив голову на бок, спросила:
– Ты любишь сказки?
– Сказки? Что такое? Мне никогда их не рассказывали, – пробурчал цирюльник. Жевал он тщательно, приподнимая похожие на рыбьи жабры краешки рта, и тогда Ева видела жёлтые зубы, точно запрятанные где-то в недрах земли окаменелости.
– Я люблю. В сказках всё не так, как на самом деле. Можно за один вечер побывать далеко-далеко от дома.
– Мир очень большой, – заметил Эдгар. – Кто-то ездит по свету уже несколько десятков лет и до сих пор не видел его края. Британия – вот загадочная и великая страна, страна, где на сушу, бывает, выползают кракены. Иные, такие как я (кажется, упоминание о себе было для Эдгара, словно зубная боль), не были на востоке и в землях, полных песка. Такие земли, говорят, есть.
Ева догадывалась, что люди, которых великан прячет, вводя в рассказ загадочного «кого-то» – на самом деле он и есть. Она засмеялась, тыча в Эдгара пальцем.
– Ты стал очень разговорчивый.
– Есть одно, что хочу только сказать – продолжал он, стеснённо двигая локтями, – любой сказ кончается, и начинается то, что вокруг. То, что вокруг, будет описано в сказочных книгах в монастырях, ими будут кормить, как птенцов, простые люди. Где-то есть все эти маленькие человечки, и птицы с головами людей, и косматые оранжевые звери…
– Конечно есть! – подвела итог этому странному разговору Ева. – В тебе, например, течёт кровь великанов.
– Хотел бы покопаться в их нутрях, – пробормотал Эдгар, снова играясь с мимикой, изгибая черты лица то так, то этак. Кажется, все его желания, в конце концов, сводились к тому, чтобы поковыряться в чьей-нибудь плоти. – Посмотреть, как они устроены, все эти сказочные звери.
