Евангелие от Агасфера - страница 44

Ф.: – Ты отвлекся от описания деяний Симона Мага.

Ж.: – Да, вернёмся к ним. Я как раз застал Симона во время этих занятий. Он водил нас по улицам древнего города и требовал, чтобы мы запоминали все малейшие детали, вплоть до небольших трещин на домах или расположения ветвей на редких деревьях. Затем мы упражнялись в визуализации возрождения города – сам Симон, и мы, пятеро его учеников, пять за пядью совместно не только восстанавливали каждый дом, улицу или превращающийся в развалины дворец, но и возводили новые прекрасные здания, очищали рукописи библиотеки от последствий подтоплений, привлекали людей – ремесленников, мастеровых, учёных, торговцев. Всё это – по несколько часов в день, тщательнейшим образом – в совместном воображении. И чудо свершилось – уже на наших глазах через несколько месяцев в город потянулись люди, были отремонтированы дворцы и здания, появились новые постройки. Александрия вновь процветала. Симон начал подумывать о подобном же эксперименте в самом Риме – и тут судьба пошла ему навстречу – Нерон нуждался в исцелении. Для Симона это было самой простой задачей, решив которую, он надеялся завоевать доверие императора, и исцелить в этот раз не столько архитектуру Рима, но ту заразу, которая овладевала душой практически всякого императора и аристократов – все они увязли в отвратительной содомии и самодурстве, что виделось Симону как некая грязная вуаль над Вечным Городом, которую нам предстояло снять, и, тем самым, установить в Риме самые добрые нравы и порядки.

И вот, настал день, когда мы – пятеро учеников и сам Маг – явились в Рим. Симон велел нам не вмешиваться в то, что будет происходить, до того момента, пока он не подаст знак. Забегая вперед – этот момент, увы, так и не настал. Нисон наблюдал за развитием событий со стороны. Мага представили императору, и в первые же несколько минут у того прекратились все мучавшие его боли и поднялось настроение. Симон был объявлен придворным чародеем Нерона. За несколько месяцев пребывания в Вечном Городе, Симон подружился с Сенекой – философом и воспитателем императора, и еще многими знатными гражданами. Фортуна явно складывалась в его пользу, и он постепенно готовил императора и патрициев к началу осуществления своего замысла. Некоторое время Нерон, всё более здоровея телом и душой, оставил свои вакханалии, изрядно бесившие аристократов, даже видавших виды при прежних императорах, и занялся реформами – снизил налоги, выделил средства на благотворительность, а свободное время посвящал стихам, музыке и беседам с Сенекой и Симоном. Однако, префект преторианцев и военачальник Софоний Тигеллин – один из самых отпетых мерзавцев того времени, улучив момент, когда Сенека с Симоном, обрадованные переменами, уехали в небольшое путешествие, склонил Нерона к продолжению оргий. Вернувшийся Маг застал императора, облачённого в шкуру животного. В сём одеянии император набрасывался поочерёдно на привязанных к столбам женщин, мужчин и даже подростков, удовлетворяя с каждым необузданную похоть. Возмущённый Маг накричал на Нерона, и был тут же отправлен в темницу.

Ф.: – Я слышал, что Нерон был тираном и сластолюбцем, склонным к поэзии и театру, но то, что ты рассказываешь, говорит о том, что в одной личности умудрились уместиться самые крайние противоречия. Это потрясает!

Ж.: – Для Римской Империи, как, впрочем, и вообще для любой империи, подобные явления являют своего рода норму, ибо сам принцип империи порождает чудовищный раскол как между элитой и народом, так и внутри отдельных личностей, в первую очередь, конечно – самих императоров, и приближенных к ним людей. Но случай Нерона действительно уникален, тут еще и наследственность добавилась. Вернёмся, всё же, к Симону. Будучи помещен в темницу, он продемонстрировал два из ряда вон выходящих волшебства. Посреди ночи он в буквальном смысле испарился из тюрьмы, и собрался в физическом теле аккурат в опочивальне Нерона. Император едва дар речи не потерял, как тут же Симон потребовал отрубить ему голову, обещая на третий день воскреснуть. Нерон выполнил это пожелание, спрятал голову Симона в мешок и хранил в своей спальне. Через день Нерон обнаружил, что в мешке голова барана. А на третий день явился сам Симон живой и невредимый. И потребовал от императора дать обещание вернуться к добродетельному образу жизни. Потрясённый Нерон признал могущество Мага и дал необходимое обещание. Вновь на месяц воцарился покой и гармония. И тут, возьми, да и появись в Риме Пётр – тот, что спал в Гефсиманском саду, а в день казни трижды отрёкся от Учителя. Решив загладить предательство, он яростно проповедовал.