Еврейский блок с нотик - страница 5

Не плачь, моя любимая,

Родимая моя.

Ты самая красивая,

Ранимая земля.

Ты самая, ты самая,

Но всё же соберусь,

Прощай, Россия-матушка,

Прощай, Россия-Русь.

Прощай, моё спасение,

Спаси меня, спаси,

На берегах Америки,

От берегов Руси.

Два берега, два берега,

Но всё же соберусь.

Прощай, Россия-матушка,

Прощай, Россия-Русь.

Прощай, моё мучение,

Моя больная Русь.

Быть может и в сомнении,

Но я ещё вернусь,

В сомнении, в сомнении,

Но всё же соберусь.

Прощай, Россия-матушка,

Прощай, Россия-Русь

«Привет, Россия, родина моя…»

Николай Рубцов

В далёкий край, где южные моря,

Холодным, снежным утром улетаю.

Меня туда никто не провожает,

И ты молчишь, о Родина моя.

В моей душе мелодия ручья,

Родной мотив, что помню изначальный,

А под крылом, навстречу клин

печальный,

Прощай, Россия, родина моя.

Прости меня, что улетаю я.

Любовь и кровь. Как разорвать основу?

Хочу сказать, Бог даст вернуться снова,

Привет, Россия, родина моя.

Лечу в края, где южные моря,

И всё былое кажется иначе,

Я положу записку в стену плача:

«Шалом, Россия – Родина моя!..»

Возле Мёртвого моря, где жёлтые розы,

Клин степных журавлей мне курлычет вопрос —

Разве можно сравнить эти розы-мимозы,

И серёжки орловских весенних берёз.

Километры судьбы от Полесья до Хайфы

Растянулись рекой. Хоть я пьян, хоть тверёз,

Но гортанный иврит не приносит мне кайфа,

Как трава-мурава, сок берёзовых слёз.

Дует знойный самум, нераскрыты бутоны,

А шипы в карауле, все иголки – штыки.

Там серёжки, качаясь, охраняли перроны,

Часовыми стояли берёзок полки.

Клин летит журавлей, моё сердце на части

Разделить не смогу здесь у моря и звёзд.

Будто грёзы, морозы вспоминаются часто,

И орловская даль, где серёжки берёз.

Может горькая соль, возле Мёртвого моря,

От дрожащих ресниц, многоточия слёз.

Мои розы, берёзы друг с другом не спорят,

Друг, в чехле от гитары, мне серёжки привёз.

Я не поэт, не чистокровный русский,

В поэзии, могу себя распять,

Но я кропаю рифмы без нагрузки,

Без тонкостей славянских слов, от «а» до «ять».

Я не еврей, чтобы владеть стихами,

Среди поэтов числюсь алиёй,

А просыпаюсь утром с петухами —

Ночные строчки уползут змеёй.

Уйдут виденья, образы и строчки,

Хотя ушли, быть может, погулять,

Как их вернуть, без всякой заморочки,

Как вспомнить днём и всё не растерять?

Не растерять видений и сомнений,

Ожившие дымы костров в ночи,

Не усмирять проказу сновидений,

Которую не вылечат врачи.

Как сделать так, чтоб день равнялся ночи,

Для небанальных ритмов и стихов?

Прошедший день пусть строчек многоточье

Бросает на заре в ночной покров.

Где ночью строчки жили и творили,

В них рифма сладкозвучная лилась,

И девушки стихи мои любили,

Звучала песня… Днём оборвалась…

Улица в Яффо

Сколько было исходов на рассвете (закате) веков,

Мы потеряли дорогу, где братья евреи нас ждут,

Где на камнях вырастают сады, города,

И алию хоть зовут, но не ждут никогда.

Я, алия, не заплачу у плача стены,

Молча, без слёз, я записку в стену положу,

В сердце моём не слышны отголоски

от веры струны,

Пусть полежит, как другие,

что сбудется, сам погляжу.

Еврейские проблемы, еврейские дела,

Зачем, скажи мне мама, такого родила?

Не верю я в евреев, зачем иудаизм?

Сходить что ль в синагогу? А где мой пофигизм?

В московских ресторанах на тромбоне,

Уже десятки лет сегодня разменяв,

Звезда эстрады на российском небосклоне,

Ведь мама русская здесь родила меня.

Пройду бульварами, попрощаюсь я с Москвой,