Чтобы как-то рассосать возникшую обстановку, но и не дать понять, что жалею о сказанном, я решаю возвратиться к предыдущей теме:
– Изгоем я стану по-настоящему, когда переступлю порог офиса вашей корпорации. Уже могу представить себе масштаб совершаемых преступлений, защита которых не сделает мне чести. Так что, среди приличных адвокатов мне так и так не будет места.
– Приличными для вас являются те, кто защищают лишь невиновных? – хитро усмехается Рамирес, не поворачивая ко мне головы. – Но ведь вы же сами, Джейн, преступница. О каких приличиях и желании быть в честно́й адвокатской среде вообще может идти речь?
Я чувствую, как у меня алеют скулы, мучительно тяжело признавая, что он прав. И поэтому стойко молчу, проглатывая ответ, чтобы вновь не показаться по-детски наивной в своём стремлении отстоять позицию.
– Мы во многом похожи, Джейн. Я тоже могу назвать себя изгоем, и, возможно, скоро вы в этом убедитесь, – в его ровный тон возвращаются задумчивость и неясные скрытые подтексты. У меня не возникает никаких догадок, что он имеет в виду. – И нет. Масштаб происходящего в моей империи вы не представляете и не сможете представить…
Вот. Опять.
От этой облекаемой во всё таинственности уже раскалывается голова, а раздражение не отступает, лишь сильнее обрушиваясь девятым валом.
Я снова ничего не комментирую, поджимая губы, и отворачиваюсь к окну. В салоне в какой-то момент из колонок тихо льется музыка, в которой я неожиданно узнаю тягучие звуки трубы Майлза Дэвиса. С ума сойти. Рамирес ещё и любит джаз.
Да какого ж чёрта?
Молчание так и висит между нами, и я внутренне радуюсь, что он поддерживает его. Уж не знаю, из тех ли соображений, что за сегодня мы наговорили друг другу достаточно, или же потому, что просто избегает любых иных тем.
Боже, да какие вообще между нами могут быть темы?
Я украдкой бросаю на Альваро взгляд, подметив, что он углубился в смартфон. Человек, ещё недавно убивший незнакомца на складе. Доведший меня до психоза и заставивший согласиться на его условия. И на фоне джазовой композиции это выглядит слишком гротескно, вынуждая мой мозг выдать ошибку: четыреста четыре, не найдено.
Я даю себе слово в ближайшее время узнать о нём и о «Сомбре» всё. Не могу сказать с уверенностью, что в моей голове уже назрел план по поиску материала для ответного шантажа, но, кажется, всё-таки какие-то семена подобной идеи на разрыхленную почву разума упали, обещая дать ростки в будущем.
Успех мне навряд ли светит, но попытаться хоть как-то избавиться от своеобразного «рабства» я должна. А изучение своего врага – один из способов, первый к этому шаг. И я в любом случае должна быть осведомлена.
Я не верю в то, что останусь в живых, когда всё закончится.
За эти несколько часов я успела изучить намёки на ключевые черты характера Рамиреса: бескомпромиссность, жестокость, равнодушие. Желание получить своё, наплевав на остальное. У таких – цель всегда оправдывает средства, так что, после контракта и выплаты долга работой, я – точно не жилец.
Досье в очередной раз себя подтверждает, когда «мерседес», чей водитель и хозяин проигнорировали мою инициативу взять такси где-нибудь, через час медленно останавливается у моего дома. Отметаю все осевшие в голове свинцом мысли в сторону, позволяя пустоте охватить её.
Я ещё успею что-нибудь придумать, чтобы обрести свободу и сохранить себе жизнь.
