— Мораг, я сколько лет прошло с гибели Эйвы?
— Двести лун.
— Лун? — с недоумением переспросила, окончательно запутавшись, — а лун это сколько?
— Семнадцать лемов, — улыбнулась ведунья, предупреждая мой следующий вопрос, ответила, — в леме двадцать четыре дня. Ты как ребёнок, приходится объяснять то, что дети учат в три луны.
— Угу, — задумчиво кивнула, мысленно повторяя услышанное.
— Тебя проводить в угол?
— Нет… да, — смущённо улыбнулась, чувствуя себя неловко, но сил подняться не было.
— Завтра воду нагрею и печь пожарче протоплю. В мовницу рано тебе ещё, но грязь с тела смыть надо, сразу легче станет.
После небольшой прогулки до угла и обратно, на которую ушли все мои силы, я с тихим стоном опустилась на кровать. Выпила очередной отвар, на этот раз с приятным ароматом чабреца, через пять минут осоловелым взглядом смотрела в небольшое окно, наблюдая, как парят белые пушистые хлопья, незаметно уснула.
3. Глава 3.
— Эта от кашля, две ложки в кружку сыпешь и тёплой водой заливаешь, пусть ночь и день настаивается.
— А эта?
— Дурман, — ответила Мораг, чуть помедлив, — женщинам даю, когда дитё долго идёт. Воинам с ранами тяжёлыми... осторожно с травой надо.
— Эта чтобы дёсны не болели? — спросила, уводя разговор от опасной травы, заметив нахмуренный взгляд ведуньи. Мне не хотелось сердить или давать повод плохо обо мне думать единственному человеку, который не смотрит на меня с ненавистью в этом странном мире.
— Полоскать отваром надо, — улыбнулась старушка, продолжив обучать меня травоведению, я же всё старательно запоминала, полагая, что эти знания мне пригодятся. Да и чем ещё заняться в маленькой избушке ведуньи? Кроме как изучать травы, выспрашивать о мире Эрин и людях, живущих здесь и понемногу расхаживаться.
Прошло ещё три дня. Каждый я отмечала хвоинкой, воткнутой в мох между брёвен, со страхом ожидая выхода на улицу. Уверенная, что там за дверью тёплой избушки Мораг, меня встретят нерадостно. Достаточно вспомнить насупленные мохнатые брови мужчины, зашедшего к Мораг за сбором трав от болей в животе. Или кривую злобную ухмылку парня лет семнадцати, принёсшего ведунье молока и замёрзший кусок мяса.
— Эйва, брось в котелок крупу, — прервала мои мысли старушка, измельчая в ступе горсть семян.
Где лежит мешок с крупой, я уже знала, молча кивнула, осторожно поднялась на ноги, стараясь не делать резких движений, иначе снова закружится голова. Я прошла к небольшому ларю, вытащив из него тканевый мешок с гречкой, высыпала две горсточки на стол, принялась выбирать из неё мусор.
— Не люблю, когда на зуб попадает камешек, — пояснила удивлённой старушке.
В печи весело потрескивал огонь, тёплый свет двух ламп освещал небольшую комнатку, создавая уютную атмосферу. Едва слышное постукивание и шорох семян в ступе, умиротворяли. Странно, но сейчас мне было хорошо и покойно.
— Завтра уйду, сутки меня не будет, — проговорила Мораг, искоса на меня взглянув.
— Что-то случилось? — спросила, вдруг ощутив необъяснимую тревогу.
— Битэг время пришло, дите надо принять.
— А я?
— Ты сбор доделай, как я учила.
— А если придёт к тебе кто? Что я скажу, — проговорила, чувствуя, как меня захлестнула паника, — можно я с тобой?
— Куда? Силы сперва верни, и сотню шагов не сделаешь, — усмехнулась старушка, чуть помолчав, добавила, — люди знают, что меня не будет.
— Хорошо, — обречённо кивнула, ссыпала в ладонь выбранный из крупы мусор. Промыла гречу от грязи и пыли и только тогда высыпала её в котелок.
