«Разве продюсер имеет право так говорить?» – спросила я как-то. «Детка, – ответила она, – представь себе, что на самом деле он хочет сказать: «У нее толстый зад и слишком еврейский нос». Блин, «слишком полная и слишком типичная» – это так, семечки». Я смотрела в пустоту, возмущенная и шокированная, а Катрин тем временем в тысячный раз изучала рекламный буклет, описывающий все преимущества ринопластики. «Когда-нибудь я напишу твою автобиографию», – говорила я, смеясь, ей в утешение. Она, хороший игрок и вечная оптимистка, улыбалась: «Назовем ее «Стать как все: мой путь от безвестности к славе», автор Катрин Сароян». И мы смеялись, а что еще нам оставалось делать?..
Теперь вот Эмилио получил роль, которой не добивался и даже не хотел, – для Катрин это был, естественно, нож острый. И конечно же, Никола нарочно ее дразнил. Потому что она очень забавно сердилась, к тому же эти двое никогда не упускали случая поддеть друг друга, с тех пор как научились говорить. Они росли как брат и сестра – их матери были однояйцевыми близнецами и родили детей с разницей в восемнадцать месяцев. Первым родился Никола, белокожий, белокурый младенец, похожий на маму, за ним Катрин, смуглая черноволосая девочка, копия папы. Две сестры всю жизнь жили по соседству, и когда отец Катрин навсегда отбыл в Старый Свет, оставив своей жене только долги, а дочери – экзотический нос и не менее экзотическую фамилию, поселились вместе.
– Дура ты, – фыркнула Катрин и ушла в кухню налить себе вина.
– Сказала девушка в мокрых тапочках…
Катрин вернулась в гостиную босиком с полным до краев стаканом в руке.
– Опомниться не могу, – сказала она. – Черт побери, этот клоун клеит мадам в баре и – бац! – получает роль!
– Может, тебе тоже надо клеить мсье в барах? – вынес предложение Ной. – Почему вы смеетесь?
– Потому что ты красавчик! – ответила Катрин и, схватив его в охапку, звонко поцеловала в шею, отчего он зашелся смехом. Я смотрела на него и про себя желала ему никогда не грустить, никогда не знать горя, никогда не мучиться. Наивная надежда, от которой мне, разумеется, захотелось плакать. Я пролила несколько слезинок, подумав, что все равно их скоро никто не будет замечать. Я была не совсем права. Когда я нагнулась за очередным носовым платком, Никола тихонько похлопал меня по бедру:
– У нас замечательное меню для тебя на сегодняшний вечер, Жен. Вино и скрэббл, а потом суши и горячее сакэ, и посмотрим «Девичник в Вегасе».
– Ох, нет… только не комедию… я не способна смеяться, блин, мне хуже, когда я смотрю комедии.
– Жен! А толстуха гадит в умывальник!
Судя по всему, НИЧТО не было в глазах Никола убедительнее толстухи, гадящей в умывальник.
Ной весь напрягся в руках Катрин:
– Что? Можно посмотреть? Можно посмотреть?!
Мы с Катрин понимающе переглянулись. Да уж, куда денешься. В тридцать шесть лет, как и в восемь с половиной, мужчина не может устоять перед отборным сортирным юмором. Должна, впрочем, признаться, что и я тоже. Я смотрела этот фильм в кинотеатре с Флорианом и расхохоталась с полным ртом поп-корна, когда упомянутая толстуха делала свое дело, вопя: «DON’T LOOK AT ME!»[19]. Флориан, исключение, подтверждающее правило, посмотрел на меня, как на дегенератку. Я поморщилась при этом воспоминании. Разумеется, некоторые стороны натуры Флориана мне не нравились. Но я, как образцовая мазохистка в несчастной любви, во всяком случае – пока, сознательно закрывала на них глаза.
