– Да, но… Ти-Гус и Ти-Мусс не…
Никола положил мне руку на плечо:
– Женевьева! Ничего страшного, если коты и геи…
Я уставилась на него. Весь этот разговор был каким-то сюрреалистическим. Никола хотел преподать своему сыну урок толерантности?
– Ладно, – согласилась я. – Ничего страшного.
– Так они геи? – не унимался Ной.
– Нет. Но это не важно, мы все равно их любим.
Никола за спиной Ноя одобрительно закивал.
– У меня много друзей-геев, – ни с того ни с сего сказала Катрин.
– Может быть, познакомим их с Ти-Гусом и Ти-Муссом? – предложил Ной.
– Хорошая идея.
– Эй, Женевьева! – крикнул за моей спиной Эмилио. Он произносил «Йенебьеба». – Как все прошло у psicóloga?
– СПАСИБО! – фыркнула я, замахнувшись рукой на Эмилио. Катрин и Никола повернулись ко мне с преувеличенно сокрушенным видом. «Повезло, что Эмилио здесь, а?» – добавила я. А Эмилио на диване смеялся, гордый собой.
– Что такое psicóloga? – спросил Ной.
– Психолог.
– Ты ходила к психологу?
– Ну да, ходила.
– Потому что ты псих?
Вопрос был такой простодушный, что Никола, Эмилио и я расхохотались.
– Не только психи ходят к психологам, – сказала Катрин – она-то перебывала у доброго десятка, и весь «вербатим» ее бесконечного психоанализа мы знали наизусть. – Тебе тоже может когда-нибудь понадобиться психологическая помощь, Ной, и потом…
– Ладно, Кэт, хватит, – оборвал ее Никола.
– Да… Ладно… – Она была очень смешная, когда вдруг осознавала свое отсутствие фильтров и внезапно горько об этом сожалела. – Да! – встрепенулась она, пожалуй, слишком живо. – Жен! Расскажи нам!
– Что ж… запишите эту дату, потому что мне сегодня, как-никак, сказали следующую фразу: «Наверняка под твоим дерьмом есть и что-то хорошее».
Никола засмеялся и зааплодировал:
– Браво! Жюли Вейе, дамы и господа. Она не разочарует! Я ведь тебя предупреждал, а, Жен?
– Вряд ли есть степень предупреждения, достаточная, чтобы меня к этому подготовить.
– Приколы давай! – потребовала Катрин, протягивая мне большой стакан вина.
Я села между ней и Эмилио, а Никола пододвинул к нам стул. Я уже почти забыла отчаянное и мучительное желание позвонить Флориану, накатившее на меня перед приходом сюда. Я рассказала, в общих чертах, о моей встрече с Жюли, кое-что опустив. Но мои друзья, хоть и не обладали проницательностью Жюли Вейе, знали меня как свои пять пальцев.
– Ты врала? – спросила Катрин.
– Что? Нет!.. Может быть… Не врала, но…
Мне казалось, что меня застукали со спущенными штанами.
– Это нормально, – сказал Никола.
– Да?
– Я одному из моих психотерапевтов не сказала ни слова правды за год, – вырвалось признание у Катрин.
– А вот это уже не нормально.
Я рассмеялась.
– Это было так интересно, – добавила Катрин, не обращая внимания на Никола. – Я создала образ страдающей навязчивыми страхами…
Мы с Никола переглянулись. «Создала»? «Образ»? Катрин лишь шлепнула своего кузена по бедру и продолжала.
– Настоящими страхами, – уточнила она. – Это как если бы я могла раздуть все мои тревоги, все сомнения, довести их до предела…
– Ай-яй-яй…
Эмилио вытаращил глаза с таким испуганным видом, что я засмеялась. Катрин, исследующая границы своих страхов, – в этом и впрямь было что-то пугающее.
– Как актриса, я это сделала просто гениально!
– Страхи – это одно из достоинств Катрин, – вступил Никола. Катрин дала ему увесистого пинка в колено, а Эмилио на диване согнулся от смеха.
– Я не совсем врала, – объяснила я. – Просто есть вещи, которые…
