– Для того, кто залатывает спины убийц, ты как-то стеснителен, будь проще, иначе тяжело тебе будет. – Посоветовал Фабио.
– Спасибо за совет, мне все так говорят, просто так получается. – Отвечал Эдуард, не смотря в глаза Фабио а глядя то в окно, то на пол.
– Ничего, все мы становимся наглецами слишком поздно.
Эдуард кивнул и встал, поблагодарив за гостеприимство. Он напомнил про порядок принятия лекарств, а потом вытащил блокнот из кармана с ручкой и все записал на бумаге чтобы не было путаницы. Они пожали друг другу руки, и Эдуард удалился, обходить раненных убийц.
Фабио заглянул к дочери в комнату и присел рядом с ней. Она сидела на кровати с грустным задумчивым видом напрягая еле заметно свои брови.
– Странный он. – Заметил Фабио глядя на дочку, но та не знала, что ответить и лишь кивнула, не отрывая взгляда от предмета своего внимания.
– Что-то не так?
– Не знаю. – Ответила Милена и голос ее надорвался. Фабио показалась что еще немного, и она заплачет, но уже не так как раньше, а зарыдает как настоящая девушка, ревя и всхлипывая. Она добавила:
– Знаешь папа, иногда в моей жизни чего-то не хватает, а я и не знаю чего. – Ее слова отзывались в Фабио печалью из-за того, что он считал себя повинным в несчастии дочери.
– Я бы отдал все на свете, чтобы ты никогда не грустила Милли.
– Я знаю пап, прости что я вчера заставила тебя волноваться.
– Что же ты говоришь моя голубушка? Это жизнь и от нее не стоит ждать каких-либо подарков. Знаешь… А ведь если бы я не забрал тебя к себе, мне кажется я бы был ужасно несчастен, и я благодарю Бога каждый день за то, что он даровал мне тебя.
– Пап!
Они обняли, друг друга едва сдерживая слезы, чувствуя жар от переполняющей их любви и благодарности. Фабио не намеревался возвещать дочери о своих чувствах, но ее грустное лицо отзывалось горечью в его сердце, и он был готов на все лишь бы она не испытывала той же грусти.
Она отпрянула и положила руку на бок.
– Болит немного.
– Ничего, чувствовать боль – это нормально, все мы носим ее на своих плечах, а люди думают, что мы слабые, не ведая о тяжелой ноше, которая сгибает нас все ниже и ниже.
Взяв небольшую паузу, Фабио хотелось как-нибудь обрадовать Милену и потому он ушел в свою молодость и начал думать, что же приносило ему безмерную радость в ее годы? В свои пятнадцать лет он умирал от любви к одной примечательной девушке, за которой он наивно ухаживал и даже решился однажды пойти к ней домой и сделать предложение, но до свадьбы дело так и не дошло. Фабио умирал от горя, он играл на гитаре находясь посреди узких улиц, порой даже в переулках, а ночью он возвращался в свой мир, в котором была лишь цель и ее устранение. Ему нравилось, что, когда он принимался за дело все его мысли о ней, исчезали. Он оставался наедине с собой, в ладах с собственной головой и цена тому чужие жизни. Когда он жаждал спокойствия, то садился за винтовку на одной из крыш и поджидал подходящего момента, когда же буря эмоций захлестывалась в нем, тогда он прибегал к ближнему бою. Фабио дрался и на кулаках, и на ножах, иногда ярость настолько завладевала им, что он не чувствовал никакой боли, его били и резали, оставляя шрамы на его теле, которые будут напоминать ему о том, как слепо он жил в своей молодости.
– О чем ты задумался папа?
– Я думал о том, что же я творил в твои годы доченька.
– Ты постоянно вспоминаешь о прошлом! Неужели тебе так нравится возвращаться туда куда дороги больше нет?
