– Я же говорила, ты ему понравишься.
Непонятно чем взволнованная я, бессильно опустилась на стул.
Следующие пятнадцать минут, как мне показалось, длились больше часа. И я вздохнула с невероятным облегчением, когда секретарь наконец произнесла:
– Можешь подниматься. Дверь в торце коридора.
– Спасибо, – поблагодарила я и направилась к лестнице.
Этот подъем был вовсе не такой экстремальный, как на улице, что невероятно порадовало. Нормальные широкие ступеньки, покрытые керамической плиткой, как и весь пол на втором этаже. А к директорскому кабинету вела красная ковровая дорожка, которая существенно приглушала стук каблуков. Тоже неплохо.
Пока шла по коридору, успела вспомнить, что шеф явился вовсе не с улицы. А значит, в приемную можно попасть и другим путем. Но не успела я поразмышлять на эту тему, как ковровая дорожка закончилась, и я уткнулась в дверь с надписью “Господин Вальд Николес Лиссан. Директор”.
Вдохнула-выдохнула, попыталась успокоить опять почему-то расшалившиеся нервы. Затем постучала и, не дожидаясь ответа, вошла.
Господин директор восседал за массивным столом из черного дерева, откинувшись на стул с высокой спинкой, и крутил в руках перьевую ручку, блеснувшую золотым острием. Сейчас я бы ни за что не спутала этого человека с простым работягой. В меня вперился пронзительным острым взглядом руководитель, настоящий хозяин. И никакого серого комбинезона на нем уже не было. Впрочем, равно как и приличествующего должности директора строгого костюма, что меня немного смутило. Он был одет в ярко-алый кожаный колет с множеством золотых пуговиц, ремешков, заклепок и молний.
– Доброго вам дня, господин Лиссан, – проявила я вежливость и взгляд не отвела.
– Доброго, – сухо ответили мне, – рассказывайте.
– Что? – изумилась я.
– Рассказывайте, – с нажимом повторил господин директор, – зачем пришли?
– Как? – я опешила от такой постановки вопроса.
Но потом вспомнила напутствие Еринки и все же ответила, причем честно:
– Пришла на работу устраиваться.
– Зачем вам работа? – вопросы один страннее другого.
– Деньги нужны, – решила озвучить самую вескую причину я.
Господин Лиссан подался вперед, словно желая поближе меня рассмотреть. Несколько мгновений внимательно изучал мое лицо, затем произнес:
– А что, вас некому содержать?
На это я не нашлась что ответить. Только нахмурилась и возмущенно поджала губы. Вообще-то в приличном обществе таких вопросов не задают. А господин директор моего возмущения как будто даже не заметил, продолжал выпытывать:
– Родители у вас есть?
– Есть.
– Живут где? В трущобах?
Метнула на господина дознавателя испепеляющий взгляд. Он даже не впечатлился. Как можно такое спрашивать?! Какое ему вообще дело?
– Я угадал, да? – на губах господина промелькнула ехидная усмешка.
Молчу, кусая губы. Что-то мне уже совсем не нравится этот допрос.
В следующую секунду господин Лиссан грациозно поднялся, обошел стол и приблизился ко мне.
– Дар у вас есть? Рисовать умеете? – снисходительно поинтересовались у меня.
От возмущения у меня просто голос пропал. Но я все же нашла в себе силы утвердительно кивнуть.
– Показывайте, – с немалой долей скепсиса произнес господин директор и положил передо мной на стол плотный белоснежный лист, ручку с золотым пером, поставил чернильницу.
Недоуменно смотрю на него. Этот человек настолько далек от художественной искусства, что даже не знает, что это совсем не те предметы, с помощью которых творится магия?!
