Фабрикант - страница 31

Костромская губерния, апрель 1889 года.

В селе Вичуга8 было тихо, хотя час был не совсем поздний. Местный люд потихоньку готовился войти в привычную рабочую колею – большинство на фабрику делать ткань, остальные на поля растить урожай. На тёмных улицах не было праздношатающихся, и деревенская тишина изредка прерывалась лишь коротким спором дворовых псов. Звёзды и луна спрятались за облаками, и тьма расползлась по округе так густо, что казалось её можно потрогать. Исполинская громада фабрики в центре села – непривычно тёмная и тихая – возвышалась только что уснувшим вулканом, исторгнувшим во все стороны угольки крестьянских изб, едва тлеющие тусклым светом в оконцах. Этот мерцающий свет отгонял темноту за углы, где было совсем непроглядно.

Торговая лавка недалеко около базарной площади тоже закрылась. Рядом стоял дом лавочника, в окно которого постучал поздний прохожий, неожиданно вынырнувший прямо из тьмы. За забором гневным лаем зашёлся пёс, показывая хозяину, что не зря тот его кормит. Лавочник открыл дверь и, прищуриваясь, старался разглядеть позднего визитёра:

– Кого там принесло?

– Открывай скорее, всю деревню перебудим, – ответил нежданный гость.

Лавочник узнал его по голосу, успокоил собаку и открыл калитку. Мужчины пожали друг другу руки.

– Пойдём в лавку, жена спит уже, не будем беспокоить. – Хозяин зазвенел связкой ключей, – Откуда ты на ночь глядя?

– Здравствуй, Дмитрий, – ответил гость.

– Здравствуй, Михаил.

Они зашли в лавку, и хозяин зажёг керосиновую лампу на прилавке. Гость быстро и внимательно огляделся, не упуская ни одной детали. Так смотрят воры или, наоборот, жандармы на службе. Парень был сухощав и резок в движениях, одет в простую рабочую одежду. Недавно ему исполнилось двадцать пять лет. Михаил снял картуз, положил его на стол, пригладил рано поредевшие жиденькие русые волосы и уселся на стул.

– Проведать тебя приехал. Не рад? Пусти переночевать.

– Нежданно просто. А чего ночью почти? Как добрался то? – хозяин – Дмитрий Мальков – был насторожен. Он был на пару лет моложе Михаила, уже чуть располнел от малоподвижной работы и сытой жизни, а так типичный русский житель – белобрысый с простым добродушным лицом.

– С Божьей помощью добрался, – гость усмехнулся. – На паровозе доехал, потом шатался по округе. Расскажи – как торговля, что вокруг делается?

– Пасха была, торговля хорошая, грех жаловаться. Все живы, здоровы, супруга к Троице разродиться должна. Тихо живём, мануфактура работает, народу много нового приходит и сюда, и окрест по сёлам.

Михаил и Дмитрий дружили с детства. Родились и росли в одном селе, их дома стояли недалеко друг от друга. Жили Мальковы побогаче. Мальков-старший держал лавку, Дмитрий с малолетства помогал ему в торговом деле. Дятлов-старший был простым ткачом, громкоголосым, любящим хорошенько погулять по выходным и праздникам. Отцы у друзей рано овдовели. Парни росли без материнской ласки, и если Дмитрий был рядом с отцом, то Михаил чаще был предоставлен сам себе. С юных лет он работал на местной фабрике, как и большинство его сверстников. Монотонный тяжёлый труд давался Мише тяжело – характер у него был неусидчивый, не переносящий однообразие рабочих смен. Зато с мастерами общий язык получалось находить легко. Вот и получалось, что чуть не половину времени парень выполнял какие-то мелкие поручения начальства, отлынивая от настоящего труда. Остальные работники-подростки это замечали и как-то раз поколотили хозяйского любимчика за красным кирпичным забором фабрики. Ответом явилось суровое разбирательство и денежный штраф для драчунов. Михаила больше не трогали, но относились с презрением, не упуская случая, чтобы оскорбить или сделать какую-нибудь гадость. Тогда то Миша и подружился с Димой, которого в селе ровесники тоже недолюбливали за то, что его семья была богаче соседей, а парню не приходилось с малолетства заниматься тяжёлым трудом.