ОН – был крупным мужчиной. Лет за пятьдесят. В мешковатых брюках, ремень гораздо ниже пупка. Он держался толстой ладонью за голову и начал сразу, ещё от двери:
–Барышня, у меня ухо.
Всё ещё обиженная Фаина Фёдоровна никак не реагирует на «барышню». Делает вид, что не слышит.
Я мысленно улыбаюсь и беру ушную воронку.
–Садитесь.
И вдруг…
Дикий ор ребёнка. Женский голос в коридоре перекрывает остальные крики. Я ещё надеюсь, что это не ко мне.
Распахивается дверь.
Красавы.
Я ненавижу пафос из «Сердца хирурга», «Сердца на ладони», и про что там ещё? Про что мы писали сочинение на вступительных экзаменах на тему: «Почему я хочу стать врачом»?
ОНА. Растрёпана. Кое-как одета. Взгляд огнедышащий. На руках орущий младенец. Я не слишком тогда понимала в младенцах, по моим представлениям ему было года полтора. МАЛЬЧИШКА. Мордатый. Лицо красное, свирепое, мокрое. Волосы, тоже мокрые, прилипли ко лбу. Красная шерстяная кофта, сбоку на плече круглые пуговки. Небрежно застёгнуты через одну. Синие чесучовые штаны. На ногах чёрные ботинки на толстой подошве. Грязные.
–Помогите! Умоляю! – И вперёд, бегом, вглубь кабинета, в закуток к Фаине Фёдоровне. Права та была, когда посадила меня ближе к двери. «Чтобы больные грязь на ногах не таскали».
Опускаю руку с воронкой. Мужчина с больным ухом тоже смотрит на женщину и ребёнка. В глазах у него решимость не обращать внимания на их крики.
–Доктор – вон сидит! – Фаина выходит из закутка, голос у неё ещё сердитый. Женщина недоумённо смотрит на меня. Повторяет неуверенно:
–Помогите.
Уже без «умоляю».
Мужчина снова начинает громко и торопливо рассказывать про своё ухо.
Женщина нависает надо мной с ребёнком на руках.
–Подождите, – Я останавливаю мужчину.
Может, мамаша просто хочет, чтобы я приняла её без очереди? Ребёнка не с кем оставить? Конечно, я приму её. Пока я буду осматривать ухо мужчины, она посидит на кушетке. Потом, когда я мужика уже отпущу, её пересажу к себе, пускай держит младенца на коленях…
–У него что-то с носом! – Кричит женщина про ребёнка. -Смотрите, опять кровь потекла!
Младенец, на минуту замолчавший, понял, что говорят про него и опять заревел. У него под носом действительно пузырится какая-то розово-зеленоватая слизь. Но крови я не вижу.
Вообще-то я никакого отношения не имею к педиатрии.
–Вам в детскую поликлинику надо.
–Я прямо в этом доме живу! В детскую – на автобусе ехать.
–Ну, в «скорую» бы тогда звонили…
Мужчина опять начинает втолковывать мне про своё ухо.
–Да вы хоть посмотрите, что с ним? – Заходясь, кричит женщина. – Он умирает!
Ребёнок сидит у неё на руках и орёт. Выдирается и сучит ногами. На умирающего не похож.
Фаина вступает:
–У нас взрослая поликлиника! У нас свой приём, мы детей не лечим. Откуда мы знаем…
–Вы – ВРАЧИ! – Перебивает мамаша. – И О-БЯ-ЗА-НЫ (она орёт дурным голосом) оказывать помощь, где угодно! Хоть в поле, хоть в трамвае, хоть в космосе!
О, мой теперешний привет замечательному понятию – «лицензирование медицинских услуг». Я до сих пор не знаю, обязана ли я оказывать кому-то медицинскую помощь в поле, в поезде, посреди дороги, при ДТП? И в какой степени тогда эта помощь должна быть «квалифицированной», а не «первой медицинской»? И что я могу сделать на дороге с пустыми руками – без лекарств, без шприца, без шины, без трахеотомической трубки? И кто тогда должен носить все это с собой?
Но тогда я видела, что малец начинает пускать подозрительные пузыри уже и из носа, и изо рта.
