От кладбища Вянка буквально бежала, и так не совсем рассчитала время, планировала вернуться засветло, а солнце над Кровяником уже подошло к горизонту, даже при достаточно долгом световом дне в это время года. Встревоженный долгим отсутствием Алексей выловил магичку у портала. Зацепился взглядом за ношу и только хмыкнул:
– Мне искать лом, чтобы склеп вскрыть, или за лопатой идти?
– Лопату и фонарь. И жди у главного входа.
– Вот в захоронениях я ещё не участвовал. Точно сама дойдёшь?
В огромном доме Костянников сориентировался достаточно быстро, так что к концу нервной прогулки Ярычевской уже насвистывал какой-то прилипчивый мотив. Посмотрел на пробирающуюся через пышную клумбу Вянку и закрепил у неё над головой пару светляков. Магичка шипела сквозь стиснутые зубы, но упрямо ползла к единственному незасеянному участку в углу между стеной дома и крыльцом.
– Дай лопату, тут всё за несколько веков осело настолько, что самый верх двери видно.
– Может помочь?
– Я сама. За светильниками смотри.
Только вот душа поэта в лице Алексея не вынесла вида пытающейся зарыться в землю девушки. С крыльца он спрыгнул практически рядом с ней, едва не помяв пышный пионовый куст. На его взгляд, не дом осел за века, а кто-то специально позаботился, чтобы подхоронить останки под крыльцо было практически невозможно. На глаз прикидывая время постройки, он мог бы поспорить, что виной всему – первая и единственная волна инквизиторов с других уровней, был в истории их отношений такой этап, когда магов едва не вырезали слой за слоем. Сейчас-то их противников почти не осталось, да и выходы с Рева оперативно перекрываются, стоит возникнуть сомнениям в настроениях его обитателей. Но последствия то и дело всплывают, вот как сейчас.
Костянников копает поживее, особенно когда обнаруживает, что к двери должны вести ступеньки.
– Слушай, пионы, боюсь, придётся проредить.
– Я думаю, мы можем просто площадку расчистить, а потом из ямы ты меня вытянешь…
– Или так. Сама прыгнешь или помочь? – он создал ещё одного светляка прямо над раскопками, укладывая лопату поперёк, на уцелевшие каменные стенки спуска и вытягивая себя на поверхность..
– Сама, – прыгать-то невысоко, а вот с дверью приходится побороться, пока Вянка по наитию снова не пускает себе кровь, тоскливо вопрошая в никуда. – Ну почему именно на крови?
– Потому что контролировать кровопускание проще, чем выплески магии. Держи. Если что – кричи.
– Я думаю, всё будет хорошо.
Помещение под крыльцом тесное и душное, воздух спрел ещё столетия назад, зато светильники на её присутствие отреагировали сразу. Вянка невольно прижала к груди урну, рассмотрев несколько открытых гробов с давно уже истлевшими останками, даже кости практически рассыпались в труху – кто бы здесь не лежал раньше, а себя он отдал без остатка.
Девушка зацепилась взглядом за пустующую нишу, остальные были закрыты тонкой плёнкой магии, едва держащейся за счёт отдаваемой землёй силы. Урна с прахом опускается туда как родная, а Вянку всё-таки пробивает на слёзы, которых не было в таком количестве даже тогда, в день похорон. Она не рыдала так ни от обиды, ни когда Шед сбежал, ни после его возвращения. Кажется, так, как сейчас, она не ревела никогда в своей жизни. Сидящий под дверью Алексей внимательно вглядывался в полумрак, в котором только угадывал силуэт Ярычевской, но пока не решался лезть: а ну как дверь захлопнется и они останутся там? Их же никто не вытащит. Хотя от избытка волнения за магичку ему явно уже начал казаться исходящий из помещения тихий шёпот.
