- То есть тебя не волнует моя потенция, - намеренно двигает своими бедрами и в мою промежность упирается огромная дубина размером с мою ногу.
Пытаюсь отползти, но, по сути, будто трусь. Какой позор.
- Мне показался писк? Или ты стонала только что?
- Чего? Да ты прямо воняешь нарциссизмом и самолюбием.
- Значит это была не ты? – снова двигает бедрами и происходит какая-то нездоровая ерунда, иначе не назовешь.
Он своей дубиной нажимает куда-то… Да куда еще? Куда надо, это же очевидно, и я пищу. И пищу от того, что при попытке застонать прикусываю язык до боли.
- Давид, я так понимаю, что эта игра тебе каже-а-ах, - не дает договорить и проворачивает тот же трюк, - черт побери… ты что творишь?
- Да, это и правда была просто мышь. Ты не умеешь стонать, Самар.
- Да пошел ты…
- Куда? – перебивает и ложится так, что я даже дышать не могу.
- К дьяволу, да поскорей, пока я могу дышать.
- У меня к тебе предложение.
- Сразу говорю «нет». Слезай.
- Так вот, - привстает и я выдыхаю. – Если твои трусы мокрые, то ты спишь голой со мной сегодня. Если они сухие, то я иду в другую комнату.
- Да ты… - начинаю быстро елозить и биться.
- Ты дерешься? Или мне показалось?
- Конечно я дерусь. Я дерусь за свои трусы.
- То есть признаешь, что намокла?
- У меня и под мышки мокрые, тоже будешь проверять? Я вспотела.
- Вспотела? – смотрит как на ненормальную, хотя такой я ощущаю себя сама, а потом начинает смеяться, но не слезает.
- Все? Посмеялся на ночь? Вот и славно. Теперь баиньки.
- А я ведь не шутил, - теперь его взгляд такой сосредоточенный.
Давид не отводит взгляда, медленно опускает голову к подбородку и целует его. Целует? Точно целует. Но смотрит в глаза, как и я в его.
Двигается дальше своим ртом к грудной клетке. Касается открытой кожи губами и колет щетиной, а руки опускаются к талии. Завороженная, не иначе я просто лежу и дышу отрывисто, прерывисто, часто, в общем дышала я через раз. Нахожусь в водовороте его взгляда и пропускаю момент, когда его пальцы скользнув по животу залезают под штаны и трогают трусы.
А после я понимаю разумеется, что руки мои были свободны. Их не удерживали. Потому и срываюсь. Как и говорила. Кулаки были готовы драться. Я и ударила. Может быть, не так сильно, как бьют мужчины, но видимо ощутимо. Потому что он схватился за нос и перекатился с меня громко выражаясь. Громко и нецензурно угрожающе.
Скрючиваюсь в комок, потому что практически ощущаю, как его руки хватают мое горло и сжимают его до предсмертного хруста. Брр... жуткая смерть.
- Твою ж... блядь... мать... - он вскакивает на ноги, и я наблюдаю за тем, как капает кровь, а позже подмечаю то, в чем была просто уверена, когда он ложился в постель.
- А-а-а-а... - пищу словно очумевшая. - Боже, убери ее. Так и знала...
- Кого ее? – он на секунду отвлекается от боли и смотрит непонимающе.
- Дубину свою. Стоишь, размахиваешь тут ею на всю комнату.
- Ты про мой член сейчас говоришь?
- Фу... Давид, я серьезно.
- Ну так спрятала бы мышиные глаза, а не пялилась на него, - и в знак правоты выпрямляется, будто помахав им.
Я и правда на него смотрела все это время?
Округляю глаза и поднимаю их вверх, наблюдая, как этот гад улыбается.
- Я сейчас в ванну, смою кровь и остановлю ее, а когда вернусь, должен увидеть твой маленький зад голым.
- Что? Совсем охамел? Я с тобой ни на что не спорила.
- Рад, что ты не решила, будто я шучу, - с этими словами его зад, скрывается в дверях уборной.
