– Саша, иди выпей обезболивающее. Принести тебе? Где взять?
– Ещё не хватало! Я сама!
Сашка подрывается с кровати, хотя вставать совершенно не хотелось. Но он же правда принесёт. Идёт на кухню, наливает воды из-под крана, пока он не видит. Для него она воду всегда кипятит, ещё через фильтр пропускает. Или сразу покупает фильтрованную, но это не так удобно. Ему нельзя поднимать тяжёлые баклажки, а когда она поднимает, он ругается. Сашка разводит порошок, быстро выпивает и усмехается. В детстве, когда надо было выпить какую-нибудь лечебную гадость, она пила залпом, как будто водку, и мысленно всегда произносила «за здоровье Всеволода Алексеевича». Хотя её сироп от кашля или жаропонижающее никак не были связаны с его здоровьем, а сам он ещё ни на что не жаловался, был вполне бодр и весел. Надо будет ему как-нибудь рассказать об этом странном детском ритуале. Или нет, лучше не надо.
Сашка возвращается в кровать, снова устраивается на его плече.
– Выпила?
– Да. Сейчас полежу полчасика и будем собираться на прогулку.
– Не будем. Мне перехотелось.
Всеволод Алексеевич невозмутимо тыкает пальцем в планшет, ищет следующий выпуск ток-шоу. Ютуб упорно подсовывает ему не то, включает рекламу. Туманов недовольно пыхтит. Сашка, не поднимая головы, тыкает в нужную картинку. Полумамонт. Очки ему перестали подходить, что ли? Надо к офтальмологу сходить, зрение проверить.
– Спасибо.
– Пожалуйста. Так почему перехотелось?
– Перехотелось и всё. Там жарко, отдыхающие толпятся. Давай дома побудем.
– Вы из-за меня что ли? Я нормально себя чувствую.
– Я вижу. Всё, отдыхай. Я сказал, сегодня постельный режим.
Кто она, чтобы с ним спорить? Сашка даже задрёмывает под споры политиков. Просыпается от того, что десну дёргает. Да что ж такое-то! Из жопы у стоматолога руки росли, что ли? В конце концов, это не первый выдранный зуб в её жизни. Нормальных людей их немочи расстраивают, а Сашку раздражают, даже бесят. Знала бы, ни за что не пошла к врачу. Живут люди с зубами мудрости и по десять лет. Сашка должна быть всегда в хорошей форме и хорошем настроении. Ладно, второе опционально. Но первое обязательно.
– Ты чего пыхтишь как обиженный ёжик?
Всеволод Алексеевич заметил, что она проснулась, и склонился над ней.
– Ничего. Не люблю спать днём.
– И совершенно напрасно. Врёшь ты мне тоже совершенно напрасно, кстати.
– Я вам никогда не вру!
– Да? – скептически изгибает бровь. – Ты обезболивающее так и не выпила?
– Да выпила я! Не помогает оно!
Получилось резче, чем хотелось бы. Ну ещё поори на него. Он же, видимо, виноват, что тебе плохо. Всеволод Алексеевич качает головой, убирает планшет и встаёт. Сашка провожает его взглядом. Обиделся? Ну и правильно сделал. Он уходит из комнаты, а Сашка пытается собраться силами, чтобы встать и пойти извиниться. Но прежде, чем собирается, Всеволод Алексеевич снова появляется на пороге спальни. В руках у него тарелка с котлетами и чашка с компотом.
– Знаешь, почему лекарство не помогает? Потому что ты ничего не ела. Ну-ка давай быстро. Котлетки мягкие, жевать не надо.
И на лице такая искренняя забота написана, что Сашке зареветь хочется. Вот же сокровище. Народный эмпат России. Даром что её тошнит от одной мысли о котлетках, придётся есть.
– Всеволод Алексеевич, спасибо, конечно, но это так не работает. Причём тут еда и лекарства?
– Очень даже причём. Тётя доктор, тебе не стыдно? Не знаешь элементарных вещей.
