Читать онлайн Ирина Кикина - ФантасМАГическая смесь

Аполлинарий Венедиктович Гусько был профессором прикладной физики. Кем ему ещё быть с таким имечком? Тихий, неконфликтный, на хорошие оценки не скупился и коллег не подсиживал. В общем, все считали его душкой, насколько может быть душкой профессор прикладной физики. Душкой и душнилой, естественно.

Имелась у Гусько одна странность. Сразу после «здравствуйте», независимо от близости знакомства с человеком, независимо от темы разговора и ситуации общения, он всегда просил собеседника назвать число от десяти тысяч до миллиона и аккуратно записывал в блокнот.

***

– Не подскажете, как пройти в деканат?

– Охотно, но сперва назовите число от десяти тысяч до миллиона.

***

– Аполлинарий Венедиктович, вы на поминки по Андрее Борисовиче придёте?

– Конечно, мы с ним лет двадцать были знакомы. А назовите-ка число от десяти тысяч до миллиона.

– Пятьсот тысяч тридцать один.

– Благодарю. Да, большой жизнелюб был.

***

– Кто последний?

– Я. А назовите, пожалуйста число от десяти тысяч до миллиона.

***

– Вам понравился заказ?

***

– Это ваша собака?

***

– Помогают вам таблеточки или посильнее выписать?

***

– Прикурить есть?

***

Ответная реплика всегда была одинакова.

Когда профессор входил в аудиторию, все студенты уже знали, что делать. Они пускали по рядам листочек, где отмечались присутствующие, а рядом в столбик писали числа от десяти тысяч до миллиона.

Если бы кто-то спросил Аполлинария Венедиктовича, зачем ему эти числа, он, скорее всего, не ответил бы. Потому что, как всякий большой ум, надеялся на мировую славу и приносящий стабильный доход патент.

Всё было очень просто. Профессор Гусько изобрел генератор случайных событий. Настроил его на минимальный радиус действия и тестировал теперь на пяти— и шестизначных числах. Он пробовал перебирать все комбинации брутфорсом, но очень скоро понял, что к случайным числам генератор случайных событий более лоялен и почти всегда выдаёт какую-нибудь реакцию.

Сам прибор представлял собой толстенький жезл длиной сантиметров тридцать, к которому было прикручено два кодовых замка от чемодана. Что было внутри жезла, одному Гусько известно. Профессор прикладной физики крутил колёсики с цифрами, и нет-нет, да и ДА!

На комбинации 60693 открылась дверь ванной. На 34022 потёк холодильник. На 91453 лопнула лампа. В основном, от этих комбинаций что-то портилось или ломалось, но иногда выпадали удачные номерки. Например, несколько поворотов колёсиков – и все пылинки и соринки с пола стягиваются на совок. Другой номерок чинил разбитое. Третий помогал проскочить мимо контролёров без билета (Аполлинарий Венедиктович очень любил театр, но пока у него не было прибыльного патента, он не располагал средствами, чтобы ходить на спектакли каждую неделю). Или заново намагнитить испортившуюся ключ-карту. Или освободить тучному профессору место в общественном транспорте. Или очень кстати найти оброненную кем-то купюру.

Единственное, не нравилась изобретателю громоздкая конструкция и медленный ввод данных. Но и тут пришла Аполлинарию Венедиктовичу дельная мысль: упростить второй прототип, сделать его поизящнее, а удачные комбинации закодировать в голосовые команды. Только тоже изящные, неповторимые… Так замечтался профессор, что целый словарик команд настрочил.

В конце концов с помощью большого пакета документов и одной короткой комбинации цифр Гусько таки получил вожделенный патент. Таким будничным образом профессор прикладной физики изобрёл первую в мире волшебную палочку и составил к ней первый сборник заклинаний. А как ему это удалось – магия. То есть технология. Но, как известно, «хорошо развитая технология неотличима от магии»1.

Ольга вышла из рабочего приложения, сняла ви-очки и наушники. Пора посвятить себя делам домашним.

Она взглянула на мужа. У того рабочий день закончится только через час. Максим увлечённо водил большим пальцем по экрану, передвигая и складывая разноцветные фигурки самым рациональным способом. И делал он это на максимально возможной скорости. На работе его очень ценили, то и дело начальство ставило ему лайки в общем чате. В этом месяце можно было рассчитывать на премию.

Ольга улыбнулась и почти невесомо погладила мужа по плечу. Отвлекать его нельзя, секунда промедления – и всю статистику испортит.

Старший сын Егор ещё не вернулся с лекции: он сидел тут же в матово-чёрном шлеме, слушал короткие фрагменты параграфа и выполнял блиц-квизы на время.

А вот младший её беспокоил. Ольга привычным жестом набрала код приготовления ужина, запустила уборку и стирку. Скорость тыка у неё была ниже, чем у мужа, но с домашними делами она справлялась молниеносно. Так. Заказ продуктов, оплата счетов и ответы на сообщения в домовых, школьных и институтских чатах. На всё, про всё только пять минут, тогда как неопытная хозяйка провозилась бы десять или больше.

– Лёша, – позвала Ольга. – Я вернулась. Расскажи, как прошёл твой день.

– Обычно, – буркнул младший.

Он опять сидел над старыми малышовыми раскрасками. Мама покачала головой. Мелкую моторику он вполне развил в саду, а сейчас настала пора прокачивать реакцию и скорость тыка.

– Дай-ка посмотрю, что вам задали.

Ольга открыла приложение «Дневник» и проверила готовность. Сплошные красные крестики.

– Милый, мы же договаривались, что к нашему возвращению с работы уроки будут уже сделаны. А ты отвлекаешься, тянешь резину. Так можно до самого сна проковыряться.

Сын только хмурился и шуршал карандашом, аккуратно заполняя фигурку медведя и не выходя за края.

– Смотри, по математике: пройти лабиринты с 27 по 29, сыграть пять уровней «три в ряд» и ещё судоку. По русскому: кроссворд, чайнворд и ответы на деловую переписку – это подготовка к контрольной. И тест по литературе. Пораскрашивать можно в свободное время.

– Мам, просто я не понимаю, зачем всё это.

Женщина всплеснула руками. Может, у Лёши так переходный возраст начинается? Каждый день тягомотина с уроками, просто сил нет.

– Посмотри тогда на меня. Я старший оператор универскального FAQ-центра. Знаешь, сколько задач я сегодня закрыла? Тысячу пятьдесят три! И это не предел, у меня очень средняя скорость тыка. А твой папа? Он виртуоз тетриса. Без него склад в Кулебино просто встал бы. На Егора посмотри! Лучший студент на потоке. Сто уровней сопромата за десять дней прошёл. Босса по высшей математике победил. И это только первый курс! Представляешь, какое будущее его ждёт?

– Ну и что? – Леша поточил карандаш, полюбовался тонким кончиком. – Сижу и тыкаю целый день. Вы тоже сидите и тыкаете. Столько-то уровней прошли, столько-то боссов победили. Но что сделали?

– На твою школу заработали, – начала сердиться мама. – На оплату квартиры и Егоркиного института. На продукты, интернет и электричество. На рободокторов. На то, чтобы нас обслуживали операторы низшего ранга. Посмотри за окно. Видишь? В ви-очках за дронами-дворниками следят и таксишек пасут. В жестоком и опасном внешнем мире, а не в уютной квартире с полным робообеспечением! Ты хочешь так же, когда вырастешь?

– А что плохого? Я не вижу разницы.

Мальчик провёл ладонью по разноцветному медведю.

– Я вот картинку раскрасил. Она здесь, я могу её пощупать, на стену повесить. А пройду пять уровней по математике или русскому – и что?

– Ачивки в приложении. В конце месяца пакет «Отличник» откроется.

– И что в этом пакете? Виртуальная медалька и доступ к бонусным задачкам со звёздочкой?

– Мы уже много раз говорили на эту тему. Не хочешь учиться – я тебя тянуть не буду. Но не удивляйся, если в двадцать лет будешь в змейку играть на заводе по переработке мусора.

У Ольги запиликал таймер. Пора было отдать социальный долг: по пять обязательных уровней в сортировщике «Почты России», судоку «Налог и я» и на виртуальной ферме «Агрокомплекса». Потом «поверни кран» для «Водоканала» и «Молниеносный тык» для «Мосэнерго». Что поделать, ежедневная повинность. А ещё хоть десяток уровней в головоломках Пенсионного фонда, если в старости не хочешь по миру пойти.

– Значит так. Я училась всегда хорошо. Я не требую от тебя идеальной статистики, но хотя бы средняя должна быть. Натренируешься сейчас – потом будешь легко справляться с институтскими приложениями и проходить цифровую повинность за десять минут. Остальной вечер будет твой. Когда я разберусь с социальными играми, я хочу, чтобы в дневнике по всем заданиям на завтра стояли зелёные галочки. Иначе отберу раскраски.

Ольга снова надела наушники и уставилась в экран.

Лешка проворчал:

– Отберёшь раскраски – буду из хлеба фигурки лепить.

Но вздохнул и открыл приложение «Учись играя: деловая переписка». Надо просто стиснуть зубы и побыстрее расправиться с этой нудятиной. Как же надоели одинаковые образовательные игры! Так и вся жизнь пройдет, и ничего от тебя не останется, кроме ачивок в приложении и лайков в общем чате…

А Ольга проходила уровни, но уже пару раз едва не засыпалась. Потому что корила себя за строгость к младшему. Ничего, это ему же на пользу. А из сегодняшних тысячи пятидесяти трёх койнов за закрытые задачи можно выделить немного на пластилин или картину по номерам. Всем вместе полепить и пораскрашивать.

Когда ты взрослый, так легко забыть, как в детстве ненавистны были эти домашки, эти судоку через силу. Тяжело ему целый день перед экраном, целый день в напряжении от задач на время. Лёша на самом-то деле молодец: ещё и подрабатывает, курьерских дронов по вечерам направляет в «Я-доставлю», лабиринтов по тридцати проходит за смену.

А если сын хочет материальных результатов, надо распечатать ему ачивки и статистику и повесить на стену.

Победив Сортер-Босса в «Почте России», Ольга добавила к сегодняшнему заказу картину по номерам. Вспомнила, как ей и самой нравилось раскрашивать. В предвкушении приятного вечера в кругу семьи она размяла большие пальцы и тыкнула игролэнд Пенсионного фонда. Лорд Инфляцион кровожадно расхохотался и раскрыл перед ней свои коварные головоломки. Но Ольга была уравновешенна и полностью готова. «За обеспеченную старость!» – подумала она и нажала «СТАРТ».

Папа был очень талантливый ученый. Я любил забираться в кладовку и рассматривать толстый альбом с вырезками из газет и журналов. Папа везде был с одинаковым серьёзным лицом, с широкими тёмными усами. Читать статьи было интересно, но совершенно непонятно. Я продирался сквозь слова вроде «генная инженерия», «дизоксирибонуклеиновая», как будто изучал книгу заклинаний. Мне же важнее всего было узнать об отце. Где он побывал, на каких конференциях зачитывал доклады, кому пожимал руки. Я рассматривал фотографии на хрупкой, желтеющей бумаге. Лица были будто составлены из маленьких сот, и всё равно даже на коллективных снимках я без труда узнавал его.

В семейном архиве осталось мало его фотографий. Вот мне лет пять, мы с папой на рыбалке. Вот вся семья: мама и папа такие счастливые и новорождённый я – щёки и нос в кульке. Много снимков, где он вполоборота, но четкие только эти два. Мама вздыхала: не любил фотографироваться. Не соглашался на фотосессии. Но ты, Сашка, очень на него похож. Прямо копия.

– Почему его нет с нами? – спросил я однажды.

– У него была болезнь.

– Но он же был такой умный! Он всё знал про эти гены, спирали и… и… наследственность, – припомнил я слова из статьи.