Фантасмагория: Полыхающий рассвет - страница 21



Впрочем, все жалобы на зарплату были просто обыденным ритуалом. На жизнь в служебной квартире хватало – и ладно. Конечно, хотелось выкупить право на наследство, но оно уже не стоит той цены, которую за него выставили. Родительское дело с магазином игрушек давно в руках более состоятельных людей, а дому нужен будет хороший ремонт. Да и от новой школы тот район далековат…

Нишант часто проходил мимо их старого жилья. Что-то неизвестное манило его зайти в родные стены, пройтись по комнатам, порыться в старых шкафах. Сам же Фаввара окрестил это чувство тоской по родителям. И как же его радовало, что Шанти не помнит их, не спрашивает, не скучает… Словно всё знает и понимает.

Нишант резко встряхнул головой и посмотрел на сестру. Ей он обязательно обеспечит лучшую жизнь. Всё, что угодно, только бы малышка никогда не знала горя.

Фаввара вернулся на кухню и приготовил завтрак. Порции сестрёнки он накрыл платком, чтобы та сразу поела, как проснётся. Сам он наскоро перекусил и вернулся в комнату, где достал из шкафа новую рубашку. И только когда он начал её поправлять на себе, то заметил на манжетах замытые капли краски. Фаввара тяжело вздохнул. Дурная привычка рисовать при малейшем всполохе вдохновения, что досталась от отца, постоянно несла за собой грязную одежду. А потратиться сейчас на вещи, когда Нишант вот-вот выдадут лист закупок для школы, будет ужасно расточительно, особенно когда почти половина зарплаты уходит на оплату жилья.

Разумеется, квартира, в которой они жили, была выдана Нишанту как служебная, но он не выкупил право собственности, когда начал работать, поэтому приходилось оплачивать её съём и соответствующие счета.

Хотя Нишант старался никогда не давать повода и думать о том, что у них проблемы с деньгами, сестра не была особо требовательной. Новые вещи просила по мере надобности, игрушки на праздники (и очень сильно их берегла!), а радовалась она сильнее всего дням, когда Нишант готовил сладкое стекло. А если он ещё и красители находил – восторгу сестрёнки не было предела. Им обоим достался в наследство от отца талант к искусству, потому и цветные леденцы были самых разных форм и размеров. А однажды Шанти сделала настоящий сладкий витраж.

Мужчина улыбнулся своим мыслям, всё-таки надел несчастную рубашку и два раза завернул рукав, сверху надел жилетку из хлопка светло-зелёного оттенка, которая была однотонной, без излишеств, с металлическими пуговицами. Нишант прицепил градохранительский значок и снова заглянул к сестрёнке. Девочка тихонько сопела, одеяльце сбила под ноги и растянулась по всей кроватке. Волосы в косичках растрепались, а ленточки слегка развязались. Он укрыл Шанти, ласково провёл по её щёчке большим пальцем и с необычайной нежностью разглядывал личико ребёнка.

– Пусть Йавати любит тебя, пусть оберегает и осчастливит твой сегодняшний день, – мужчина прошептал в тихую молитву, поцеловал девочку в лобик и вышел из комнаты. Он осторожно прикрыл дверь детской и секунду помедлил.

Нишант уже закончил обуваться, как ему захотелось заново оглядеть своё небольшое жильё. Взгляд зацепился за открытую дверь кладовой. Фаввара вздохнул и вернулся, чтобы закрыть помещение, но остановился в проходе. Иной раз мужчина использовал кладовку в качестве своей мастерской. Это возвращало в детские воспоминания: их отец работал в такой же набитой всем мастерской; разница была лишь в том, что его рабочее место наполняли вещи, а не принадлежности творчества. Несколько готовых работ стояли под полками с тёплыми вещами, небольшая тетрадка, полная этюдов, свисала с этажерки. Мужчина подошёл ближе и уложил её выше, чтобы та не свалилась совсем, но задел остальные, и те с тихим шорохом рассыпались по полу. Нишант тихо ругнулся, присел на корточки и сгрёб все альбомы в кучку, чтобы быстро уложить их на место, но… На глаза попался один из старых дневников, совсем потрёпанный, с разводами от мокрых пятен, обложка которого была вся изрисована разного рода снежинками.