Я стал приглядываться к прохожим – ничего подозрительного в глаза не бросалось: мужчины в джинсах и рубашках, иногда в костюмах, если спешили на службу после обеденного перерыва. Женщины в платьях, юбках, часто тоже в джинсах, кто в туфлях на высоком каблуке, кто в чем-то поудобнее, менее притязательном. Я снова засомневался и в Аркадии, и в многопольной реальности, но главное – в самом себе. Не в бреду ли я, не померещилось ли мне все?
Я зашел в небольшой скверик, сел на скамейку, не спеша, внимательно начал присматриваться к прохожим. И медленно, постепенно стал примечать мелкие, едва выделяющиеся, едва заметные для моего ненатренированного взгляда несоответствия. Вот прошла женщина (вернее, это вчера я сказал бы, что она «женщина»), но что-то неправильное было у нее в фигуре, как будто она сконструирована чуть по-другому, с использованием нестандартных частей – слишком высокие, вплотную сдвинутые крупные груди, словно склеенные между собой. Да и бедра казались чересчур крутыми, они явно выходили за рамки обыкновенных, типично женских бедер.
Вот прошел вроде бы мужчина, но костюм сидит на нем, словно на вешалке с узкими плечиками, совсем не по-мужски. Вот тренировочной рысью пробежал по тенистой дорожке бегун в обтягивающем синтетическом спортивном костюме, я пригляделся: в том месте, где должно было хоть что-то обтягиваться, похоже, не обтягивалось ничего. Затем я обратил внимание на то, что некоторые прохожие как бы не попадали внутрь рамок ни женского, ни мужского пола. В основном находились где-то посередине (а иногда и в стороне), казалось, что если их раздеть, то непонятно станет, куда, собственно, их причислять. Нет, они были безусловными людьми, все надлежащие признаки присутствовали, и ноги, и руки, уши, носы, все выглядело разумно, по-человечески, но при этом – не до конца мужчины и не совсем женщины. Хотя и не гермафродиты. Что-то немного другое, повторю, едва уловимое. Настолько «едва уловимое», что если не знать про многополость, то и не поймешь, в чем дело.
Потом я вспомнил, что и Аркадию я принял за женщину, хотя странность в ее охлаждающем, будто окутывающем пленкой взгляде подметил сразу. Подгоняемый свежей мыслью, я поднялся, вышел из скверика, двинулся вдоль улицы, зашел в первую же попавшуюся кофейню. Несмотря на середину рабочего дня, в помещении находились человек шесть-семь, я сел за столик посередине зала, начал заглядывать в глаза посетителей.
Ну как объяснить… Если я скажу, что глаза у всех были разные, ясно не будет. Нет, они не просто были разные – вот два маленьких ядерных реактора, в них постоянно что-то взрывается, потом утихает и взрывается снова. А в этих глазах завихрились водовороты, что-то они втягивали, засасывали, а затем выбрасывали на поверхность, чтобы втянуть снова. Еще одни глаза вспыхивали отдаленными зарницами, как будто глубоко внутри происходили электрические разряды.
Подошла официантка, пока я заказывал кофе и круассан, я осмотрел ее немного непропорциональную, но по-прежнему привлекательную фигуру, заглянул в глаза. Волнообразность, вот что проступало в них. Природу этих волн различить было сложно, не то водяные, не то воздушные, но мечущиеся, беспокойные. Я вдохнул поглубже, выдохнул, снова вдохнул и все-таки решился:
– Простите, – сказал я как можно вежливее, хотя все равно рисковал схлопотать по морде прямо сейчас, без промедления. – Я учусь определять половую принадлежность по внешнему виду. Вы не подскажете: какого вы пола?
