Мои пальцы сами собой сжались на горле отшатнувшегося старосты, помешав ему сбежать обратно в дом, а потом начали медленно сжиматься, заставив мерзкого урода захрипеть и в ужасе выкатить глаза.
— Ты предал нас, — почти ласково прошептала я, заглядывая в его побелевшее от страха, взмокшее и покрытое липким потом лицо, совсем не замечая, что скрюченные пальцы старосты тщетно пытаются разжать мою руку. — Ты обманул и предал деревню. Людей, которые доверили тебе свои жизни. Если бы ты позвал рейзеров раньше, этих смертей можно было избежать. Но ты пожадничал. Решил, что сможешь урвать кусок. Ты своими руками убил больше дюжины человек. И это ты — настоящая тварь, Стеван. Гораздо хуже, чем рирза, потому что у рирзы нет разума и ей все равно, кого жрать. А ты знал обо всем и наживался на тех, кто тебе доверился!
Тени тихо зашипели на четыре голоса, полностью согласные с обвинениями, а я озвучила их мнение вслух:
— Убийца, трус и предатель!
— П-пощади! — просипел белый как полотно мужик, внезапно впав от моего неподвижного взгляда в какое-то оцепенение. — П-пощади… господин… я не… не хотел…
— Ты променял свою душу на золото, мразь. И ты заплатишь за это. Сполна.
Стеван неожиданно дрогнул, странно затрясся, когда я приблизила лицо к самому его носу, но потом жалобно всхлипнул, как-то резко осев, после чего обвис безвольным мешком, а по его ногами побежали горячие, вонючие струйки.
— Ты будешь гореть в аду, — совсем нежно пообещали мы, с отвращением выпустив дрянного писуна и отойдя на шаг, чтобы опозорившийся староста не облил нам новые сапоги. — И ты будешь искать прощения, мерзавец. Но не найдешь покоя до тех пор, пока не получишь его ото всех, кого успел обмануть. И не оставишь поисков, пока я не освобожу тебя от этого долга. Ты понял?
Стеван только звучно сглотнул.
Я обожгла его еще одним взглядом, от которого он побелел окончательно и в панике схватился за сердце, а затем, отвернувшись, сошла с обмоченного крыльца. Предварительно выдернув из вялых пальцев предателя скомканный экземпляр договора и убедившись, что пергамент не пострадал. Потом быстро огляделась, сморщилась при виде вышедших из своих домов селян, позволивших такому ничтожеству решать судьбу целой деревни, но решила, что и так сделала достаточно, и вскочила в седло.
— Уходим, Лин. Забирай тварь и поехали отсюда. Я больше не хочу видеть эту деревню.
Демон жутковато оскалил острые зубы, громко всхрапнул, заставив деревенских шарахнуться прочь. После чего одним махом откусил рирзе голову и, зажав ее в пасти, черной молнией метнулся к воротам. Свирепый, огромный и такой же страшный, как мое изменившееся лицо, которого, к счастью, никто из них так и не увидел.
10. Отступление 2
— Что скажешь, брат? — с нескрываемым интересом спросил рогатый гигант у белокрылого соседа, краем глаза косясь на огромное, висящее в пустоте зеркало, от которого не отходил все последнее время.
«Светлый», занимавшийся тем же самым, странно хмыкнул.
— Хороший ход. Твой Игрок делает успехи.
— То есть ты больше не собираешься вмешиваться и не станешь просить меня вернуть его обратно?
— Нет. Мы ведь договорились.
— Хорошо. — «Рогатый», отчего-то задумавшись, молниеносно сменил облик, превратившись в поистине кошмарную тварь, но потом, спохватившись, вернул прежний облик. Правда, без рогов и крыльев. Просто высокий, могучий, облаченный в одну лишь набедренную повязку мужчина с хищным лицом, небрежно разметавшейся по плечам гривой черных волос и бездонными глазами древнего бога, в которых, как в зеркале, отражалась вездесущая пустота.
