– Доченька! Что же ты с детишками не играешь? Смотри, как у них весело!
– Мне туда нельзя. Меня туда не пускают.
– Что же тебя, Юлечка, не пускают? Ты добрая и послушная. И не пускают?
– Там рай, а на мне крестика нет. Мне можно только здесь.
Девочка дотронулась до груди пухленькой ладошкой и смущённо заулыбалась».
На этом месте Игорь Акимович проснулся и утёрся скупыми мужскими слезами. Решение было командирским, то есть быстрым и не терпящим возражений. В ближайшем отпуске капитан Филиппов, его супруга и две старших дочери приняли таинство крещения. Ношение православного креста офицер совместил с ношением партбилета и капитанских погон. Всё бы ничего – верит человек и пусть верит, вера субстанция тихая, никому не мешает – если бы не поступил сигнал сверху. Протоиерей Андрей, крестивший семейство Филипповых, оказался стукачом и слил информацию своему куратору из КГБ. Информации дали ход, что и привело к пресловутому партсобранию артиллерийского дивизиона.
Вступительное слово взял майор Наливайко, он брызгал слюной и хотел показательной порки, его щёки наливались краснотой, на кончике носа поблёскивала капелька трудового пота. Парторг, как ему казалось, незаметным движением руки вытирал её, но через несколько минут на носу опять появлялась капелька-близнец.
– Высокое звание коммуниста, – самозабвенно вещал Наливайко, – несовместимо с архаичными пережитками прошлого. Наша партия открывает нам новые горизонты для великих побед на благо трудящихся. Цель у нас одна – счастливое будущее страны и её достойных сынов. Но некоторые члены КПСС ступили на скользкий путь религиозных заблуждений и готовы кануть в пучине мракобесия, но верные ленинцы не дадут окончательно упасть оступившемуся товарищу и протянут твёрдую руку помощи, подставят братское плечо, но и человек, совершивший ошибку, должен ответить за свои поступки по всей строгости законов коммунистической морали…
«Пучина мракобесия» – хорошо завернул Наливайко. Я вдруг подумал: а могут ли ужиться вместе две религии, христианская и коммунистическая? Одна старая, другая молодая и утопическая; вторая, вытекающая из первой, обросшая человеконенавистническими лозунгами, перемоловшая миллионы людей в пыль, поставившая идею выше человека, воинствующая секта безбожников, прикрывающаяся идеями гуманизма и дружбы народов. Но и во имя Христа за две тысячи лет пролито море крови, христианство распалось на множество конфессий и сект. Просто и тихо верить, видимо, никак нельзя – обязательно нужно самому испачкаться в крови и других испачкать. Чёрным по белому же в заповедях написано «не убий!», а на деле: чуть что – сразу на вилы. Кто не с нами, тот против нас. А можно ли быть членом партии и верить в Бога? Наверное, да. Правда, это очень смахивает на двоежёнство, причём живут эти жёны с тобой в одной квартире, каждый день толкаются на кухне, подпиливают по чуть-чуть, порою поедом выедают мозг и не подозревают о существовании друг друга. Каждая считает себя единственной и неповторимой, и от каждой есть дети, плоды беззаветной веры и беспримерной любви, и ты разрываешься между ними и застываешь в прыжке над «пучиной мракобесия».
Наливайко вынес безапелляционный вердикт: исключить из членов партии и приступить к прениям. В ленинской комнате установилась гробовая тишина, никто не хотел выступать, голгофа явно светила только одному Филиппову. Вошедший в раж, парторг забыл дать ему слово, о чём вдруг к месту напомнил замполит нашего дивизиона капитан Соловьёв. Игорь Акимович встал, зачем-то прокашлялся и начал говорить:
