– Что ж, Сергей, – Вознюхин как-то странно качнул своей головой-дыней, – за сим, не смею вас более задерживать.
Предложение Вознюхина, как и его заверения в скором повышении зарплаты, Шилов все-таки принял и уже с июня, а разговор состоялся в конце мая, появился на киностудии, оставив прежнюю работу с камнем. Ему всегда хотелось чего-то этакого, и где-то в глубине души даже мечталось о чем-то подобном. Упустить шанс приобщиться к Великому Сергей просто не мог.
Хозяйство было не очень большим. Однако тот технический потенциал, что остался после целой череды реорганизаций, позволял строить планы на будущее. Уходящий главный инженер Леша, как все его называли, был, и, правда, очень мягок. Это первое впечатление так и сталось о нем у Шилова, хотя на самом деле причина полного пофигизма его предшественника крылась в другом.
Совсем иным был начальник почти деревянных и бутафорских конструкций Петр Валерьяныч. Его деятельная натура никому не давала покоя. Желание постоянно зарабатывать и при этом крайне не сговорчивый нрав, делали его уж очень противоречивым в глазах коллег. Несмотря на свое рабоче-крестьянское происхождение, Петр Валерьяныч Мудрик всегда был подтянут, одежда его, даже роба, была выглажена, и он постоянно чего-нибудь стряхивал с рукавов или брюк, не замечая иногда, что проделывал это и с собеседником без согласия последнего.
Цех его был практически обескровлен отеческим вниманием Вознюхина, в том смысле, что рабочих в подчинении оставалось только три души, причем одна из них была сметчицей, на которой вся бухгалтерия Мудрика и держалась.
На второй день своего пребывания на кинофабрике, Шилов решил познакомиться с Петром Валерьянычем лично и пришел поутру в цех. Войдя внутрь, Сергей был поражен тишиной, которая стояла здесь, не смотря на то, что вся территория была заставлена не новыми, но совершенно действующими станками и оборудованием.
– Саша! – услышал Шилов чьи-то голоса, – я же тебе сказал русским языком, что вот тут надо вручную доводить. А ты что сделал?
Сергей тихо прошел в следующее помещение, из которого доносился разговор, и увидел двух человек лет пятидесяти, стоящих возле молчащего станка. Один из них в очках с седой головой как-то уж неуклюже крутил в руках деревянную деталь, будто видел ее впервые.
– Петр Валерьяныч, – пробубнил Саша, – хотел как быстрее.
– Не болтай своей ерундой зря воздух! – ответил Мудрик, – я тебе, что петух с Привоза?
– Ты чего? – выпучил на него глаза работник.
– А то, что! – распалился Петр Валерьяныч, – сходи-ка ты на Привоз, купи петуха, отруби ему голову и компостируй ему мозг! А мне не надо!
– Кх-м, – кашлянул Шилов.
Мудрик повернул в его сторону голову с лохматой шевелюрой, попытался пригладить не проснувшиеся еще волосы, но поняв, что это бесполезно, бросил это занятие и сделал шаг навстречу Сергею, закрывая спиной Сашу и деревянную деталь.
– Простите, а вы кто? – спросил он настороженно.
– Вроде как главный инженер, Шилов, – ответил ему Сергей.
– Ага-а, – протянул Мудрик, поворачиваясь к рабочему, очевидно давая понять, что присутствие деревянной детали тут уже не уместно. – Все, Саша! Иди и переделывай.
– Значит, главный инженер, – продолжил он разговор с Шиловым, когда Саша удалился слегка покачиваясь. – Значит, сожрал-таки Вознюхин Лешу.
– То есть, – не понял Сергей.
– Да, то и есть, – констатировал Мудрик, – что сожрал его этот мудак.
