– Странно. А я считал, что, кроме Пушкина, у нас в древности никого из писателей не было.
– Какая древность, Паша? Не заставляй меня долго и судорожно смеяться.
– А что я смешного сказал?
– Ты сообщил мне, специалисту преподавателю русского языка и литературы, что у нас, в России, кроме Пушкина не было писателей. А Державин, Батюшков, Полонский, Тараканова, Соллогуб… Бенедиктов, в конце концов! А до них! Там множество великих прозаиков и поэтов.
– Прямо чудеса какие-то!
– Я до самого вечера буду тебе только перечислять, что у нас было и чего не было. Жаль, что ты такой же никчемный, как и твой, давно уже покойный, дед Григорий Семёнович Химов. Потому и я теперь до гроба ношу эту фамилию. Да и ты, кстати, тоже.
– Я уже слышал, что дед был вечным пьяницей и, вроде как, слесарем по ремонту автомобилей. Но не всем же иметь верхнее… образование.
– Причём здесь, высшее образование, Павлик? Надо быть умным, трудолюбивым, начитанным, а не любителем говорить вздор. Так вот, твой непутёвый дед и умер в сорок лет.
Но внук её тут же не без гордости заметил, что ему уже двадцать пять лет, а он не пьёт и не курит. Нет у него такого желания. Ведёт здоровый образ жизни.
Внучек налил из бумажного пакета виноградного сока в стаканы и себе, и бабушке. Взял в руки шоколадную конфету.
– Давай помянем и его, – предложил он, – деда, Григория Семёновича.
– Давай помянем. Всё-таки, я его, балбеса, любила.
Они сделали по глотку сока, съели по конфете, не проронив ни слова.
Возникшей паузой воспользовались Дмитрий и Майя. Они проникли в комнату и зависли почти под самым потолком перед бабушкой и внуком.
Павел взглянул на них и тихо прошептал:
– Всё! Я переутомился, бабушка. Мне уже начинают мерещиться какие-то голографические фигуры. Но не совсем прозрачные, а белые.
– Не говори ерунды, Паша. Голография во всём мире находится под полным запретом. Она опасна для здоровья.
– Тогда что же за граждане висят почти над нашим столом?
Роза Алексеевна посмотрела на неразлучную парочку привидений и с доброй, почти лучезарной, улыбкой сказала:
– Это, Павлик, обычные привидения. Перед тобой – Майя и Дима. Такими они были в свои восемнадцать лет, в студенческие годы, на втором курсе. Узнали, что мы их поминаем и прилетели навестить меня. Для меня эти фантомы – самые желанные гости.
Старушка приветливо помахала им рукой, они ответили Розе тем же.
Павел крепко вцепился пальцами мощных рук в край стола и простонал:
– Скажи им, бабуля, чтобы они убирались отсюда прочь! У меня не то, что бы от страха, но по какой-то причине отказывают ноги.
– Я не подумаю прогонять Майю Георгиевну и Дмитрия Аркадьевича. Надо же мне с кем-то общаться. Пусть даже они у нас теперь и живут, то есть обитают. Квартира большая. Места хватит всем. А для призраков – здесь простор. Они для меня, как родные.
Привидения в ответ радостно закивали головами.
Очень медленно и осторожно Паша сполз на пол и на четвереньках побежал из комнаты прочь. Примерно так же скачут ещё не объезженные североамериканские мустанги. Но его можно понять. Ведь к чему-то необычному и не совсем понятному сходу не привыкнешь. Требуется определённое время.
Роза Алексеевна ещё налила себе в стакан соку и начала неторопливо и обстоятельно рассказывать о своей жизни, местами содержательной, но порой и непутёвой. Впрочем, как у всех нормальных людей.
Они слушали внимательно и кивали головами. При этом не знали, каким образом спросить у своей давней подруги, что им делать и как выбраться из дикой и непонятной ситуации. Ведь она же их в годы своей юности послала в супермаркет за этими чёртовыми брусничными леденцами. Но они не могут угостить хозяйку сладостями более, чем полувековой давности потому, что они их так и не купили.
