Люди вокруг меня повалились на колени, все до единого.
– Сын бога видел божество? – с сияющими глазами спросил меня пожилой.
– Я не сын бога, – я помотал головой, ничего не понимая из происходящего, – я…
Тут я прикусил язык. Маша говорила неоднократно, что фараонов почти всегда обожествляли, и, если я вот так сразу буду отказываться от божественной сути, ни к чему хорошему это не приведёт. Поскольку от меня ждали ответа, я брякнул первое, что пришло в голову:
– Я и есть бог.
Глаза египтян округлились ещё больше.
– А какой? – самым смелым оказался молодой парень.
Тут уже я судорожно стал перебирать в голове те имена, которые мне говорила Маша.
«Говорить, что я Ра, наверно, будет перебором, скажу что-то менее значимое из их пантеона», – мысли быстро пролетели в голове.
– Монту, конечно, – я врал напропалую, вспоминая всё, что помнил из рассказов Маши, – сын Амона и Мут.
Я очень смутно разбирался в этом, но хотя бы убивать меня не собирались, и то ладно, поскольку все стали усиленно бить головами по дороге, явно выражая мне своё почтение.
– Ладно, едем туда, где вы живёте, люди, – я покрутил головой, – судя по тому, что меня эта тварь Бастет засунула в тело вашего царя, наверняка мне нужно теперь есть и пить, как обычный человек.
Пожилой вскочил на ноги и, постоянно кланяясь, свистнул охране. Мне подогнали колесницу, я вспомнил, как назывались эти одноосные повозки, ко мне за управление конями встал пожилой, и мы поехали в сторону виднеющегося вдали селения.
– Что за город? – спросил я, решив придерживаться своей первой идеи, прикидываться богом, поскольку объяснить своё незнание многого кругом по-другому просто не мог. Я разговаривал с ними на том языке, которого никогда не знал, а сейчас без особых усилий с моей стороны мысли облекались в слова и спокойно произносились. Правда, я заметил, что, когда для этого мозг не находил нужного слова, он заменял его на русский аналог. Так что наверняка мои первые матерные тирады звучали для них весьма непривычно.
Вскоре нам стали попадаться большие поместья с работающими на них людьми. При нашем приближении многие бросали всё и падали на колени.
– Древняя столица, Мемфис, – ответил мне взрослый мужчина, – вы приехали сюда поохотиться и развлечься, мой царь.
– Развлёкся, – проворчал я, тяжело вздохнув, что не укрылось от обоих. Они и до этого всю дорогу перешёптывались, а после моих последних слов вообще замолчали, лишь изредка обеспокоенно переглядываясь.
Первыми показались не сильно высокие, метров шесть, стены, выложенные из каменных блоков песчаника, а также резко увеличилось количество людей, едущих на повозках или идущих по своим делам, и все при виде нашего отряда также падали ниц или как минимум слезали с повозок. На воротах загудели горны, и нас бросились встречать незнакомые мне люди, одетые в разноцветные ткани по типу римского хитона.
– Царь! – кричали и кланялись они мне, но я никого не узнавал, а потому лишь махал в ответ рукой.
Люди сначала не понимали, почему я так холоден, но Бенермерут быстро им что-то сказал, и они, вытаращив глаза и открыв рты, провожали нас, стоя на месте. Меня везли по улицам весьма приличного размера города, где кругом высились дома и, не побоюсь этого слова, дворцы, настолько они были богато украшены рисунками. Людей вокруг было также много, все, разумеется, уступали дорогу и бесконечно кланялись.
