Фараон. Книга 4. Царь поневоле. Том 2 - страница 3
– Мой царь, – центурион низко склонил голову, – я легионер. Моя служба и верность твоему величеству всегда будет неизменной.
– Я тоже ещё раз клянусь в своей верности душой и сердцем царю Менхеперре, – серьёзно ответила Небамон.
– Что ж, дети мои, – я поднялся с кресла и, подойдя к ним, опустил обе руки на их головы, – пусть с вами будет моё благословение, не потратьте его напрасно.
Небамон непонимающе на меня посмотрела, но центурион сообразил, про что я сказал. Его лицо стало серьёзным, и он меня горячо поблагодарил. Женщина, понимая, что он расскажет ей позже о том, что сейчас произошло, тоже молча поклонилась.
Провожать меня выехала огромная толпа как простого народа, так и фиванских торговых семей. За прошедшую неделю, видя, что центурион с ними спокойно разговаривает и даже помогает в делах, решая текущие проблемы, они, видимо, решили дать ему и себе время, присмотреться к этим новым отношениям, так что на лицах купцов было в основном задумчивое выражение, а не страдальческое, что у них появлялось всякий раз, когда я оказывался рядом.
Прибыв на берег, я встал на поданную мне колесницу, в последний раз махнул стоящей на корабле паре и отправился в лагерь, нужно было идти дальше, дел у меня после усмирения всех финикийских городов меньше не стало.
Глава 2
Не стало большим удивлением для меня, когда, едва узнав о том, что я вернулся в лагерь, к Хопи и Танини тут же бросились иудейские купцы, умоляя их о встрече со мной. Понимая, о чём пойдёт речь, я согласился принять их в своём новом красивом шатре завтра после обеда. Потерю женских рук в своём хозяйстве я ощутил сразу, поскольку Танини ещё было очень далеко как до Бенермерута, так и до Небамон. К тому же он был постоянно занят как написанием документов, что я надиктовывал ему, так и разбором всей поступающей корреспонденции. Общение с внешним миром у меня не прерывалось ни на день. Одни гонцы прибывали, другие убывали, и всё это становилось частью обычной рутины. Так что с занятостью Танини проблема необходимости ещё одних рук в хозяйстве определённо присутствовала.
– Мой царь.
Только я о нём подумал, ко мне вошёл сам парень, показывая два письма.
– Номарх Абидоса сообщает об успешном начале перестройки храма для бога Осириса, начатой с разрешения верховного визиря и твоего величества, – сообщил он.
Взяв письмо, я, ещё не бегло понимающий иероглифы, с помощью Танини прочитал письмо целиком. Номарх сообщал, что хеттские купцы значительно снизили цены на олово и бронзу, поэтому он осуществил закупки у них, а не у египетских купцов, и производство снаряжения снова было запущено, но пока не в полную силу из-за отсутствия мастера Аменемхета. Ну и да, он упоминал, что Рехмир выделил все нужные средства для постройки храма, впервые применив не обязательный сбор крестьян для царских работ, а добровольный, с оплатой впервые в истории Египта деньгами, а именно новенькими медными монетами. Номарх писал, что желающих было сильно больше, чем нужно, так что многих пришлось даже прогонять, поскольку и тех, кто успел попасть на работы, хватило, чтобы, используя камни и блоки, предназначенные для других храмов, начать перестройку нынешнего храма Осириса, делая его больше и выше нынешнего.
– Отлично, – обрадовался я, что Хатшепсут и Рехмир всё же договорились между собой о пробном использовании денег для оплаты работ крестьян и ремесленников, которые обычно привлекались к обязательным работам на царя бесплатно, только за еду. Я же решил, что запуск денег самой ходовой категории нужно будет осуществлять именно так, как оплату за работу. Так их не станет сразу много в обороте, ну и заодно посмотрим на их покупательскую способность, ведь медь, в отличие от золота, должна была стать повсеместным средством оплаты.