Старый солдат Егор Кузьмич проводил кавалергарда в малую белую гостиную дворца. Перед высоким камином, отделанным мрамором и самоцветами, князь Орлов читал какое-то письмо. Напротив него в кресле сидел старинный приятель граф Александр Сергеевич Строганов. У закрытого бархатными портьерами окна примостилась с шитьем Елизавета Михайловна.
– Вот моя Татьяна Дмитриевна со всей искренностью верит, – рассказывал Строганов и перебрасывал с ладони на ладонь несколько зеленоватых камушков, отшлифованных до блеска, – искренне верит, что камень этот, прозванный змеиным, приносит нашему семейству удачу. Так уж издавна повелось, что делают для нас из него и столешницы, и вазы в гостиные, и часы в него оправляют. Я и учеников своих в академии приучаю с этим камнем работать, тесать его, полировать. Очень уж красивые штуковины из него получаются. А знаешь ты, Елизавета Михайловна, с чего началось для Строгановых знакомство со змеиным камнем? – он повернулся к Олтуфьевой.
– Как не знать, – откликнулся вместо графини Алексей Григорьевич. – Все уж знают, кого не спроси, – он усмехнулся. – Почитай разов сто рассказывал ты, Алексашка. Помирать стану, и то вспомню, как шел твой прадед купец Аникей Строганов по горной тропинке на ваших шахтах уральских, где вы изумруды да прочее богатство свое добываете, и подвернулся ему под ногу круглый камушек. Сам зеленый весь, а разводы на нем черные, как на шкуре змеиной. Вот с тех пор вы камень этот почитаете своим талисманом. Что, скажешь, Алексашка, не так было? – поинтересовался он иронично.
– Так-то так, – ответил Строганов с легкой обидой. – Да только главного ты не сказал, Алексей Григорьевич. Камень этот не просто так, по случаю, Аникею подвернулся, а от большой беды его спас. От укуса змеиного. На дорожке той под камнем Аникея гадюка ядовитая поджидала, готовилась напасть, а как только Аникей камень поднял, так она испугалась и уползла. С тех пор, сколько ни ходил Аникей с камушком этим по горам, так н и одной змеюки и не встретил.
– Ох, умеете вы, Строгановы, легенду о себе сочинить, – подтрунил над ним князь Орлов. – То расскажете, как на собственные деньги, по собственному душевному велению собирали в поход атамана Ермака, мечтали об открытии новой земли за Уральским хребтом. То как там уж в Сибири какого-то отпрыска ханского схватили и за него выкуп огромный получили, на который государь Иван Грозный войско супротив поляков собрал. А на самом деле, Алексашка, если руку на сердце положить, для царя ли старались вы, для России ли матушки? – Орлов прищурился. – Небось, больше думал твой прадед Аникей, как задобрить царя Ивана Васильевича, чтоб он за строгановские рудники, с которых вы подати не платили в казну, опалу с вас снял. Да откупиться меньшим за большее мечтали…
– Что ж, отпираться не буду, – Строганов снова подбросил камушки. – Что было, то было. Всякие расчеты делали предки мои, ворон не считали на лету, глазами не моргали по-пустому, соображали. А коли нам доставалось перца от царей да императоров, так мы не серчали, исправляли огрехи свои. Долг свой перед отечеством помнили, но и собственный карман не забывали. Государю Петру Алексеевичу для войны со шведами сколько руды безо всякой оплаты поставили? – Строганов загнул палец на правой руке. – Леса опять же строительного для верфей и кораблей. Твою ж эскадру, Алексей Григорьевич, которая турок под Чесмой разбила, из чьего леса рубили? Из нашего, сибирского, – напомнил он и загнул второй палец.
