Фарро Счастливчик из Маулессии - страница 3

Один из краснобородых схватил служанку за волосы и рывком пригнул ее голову вниз к земле. Она взвизгнула, упала на локти, судорожно вцепилась пальцами в пропитанный кровью половик. Краснобородый сверху придавил ее шею ногой, зло осклабился. Второй начал быстро сдирать с нее набедренное покрывало, единственную одежду, которую носили служанки ее матери. Девочка слышала, как трещит тонкая ткань, оцепенев, смотрела на раскорячившуюся на четвереньках служанку. Видела розовые подошвы ее ступней, видела, как краснобородый разорвал в клочья ее покрывало, вытер куском ткани свой кривой кинжал, с лязгом вложил его в ножны. Служанка боялась шевельнуться, стояла на четвереньках, покорно выпятив голый смуглый зад. Краснобородый провел по нему рукой, потом, повозившись с собственной одеждой, насел на служанку сверху, схватил ее за бока, начал толкать ее. Девочка видела, как от этих толчков вздрагивает тело служанки, потом услышала ее тихое натужное постаныванье.

Другие краснобородые подошли к ее матери. Они оглядывали ее, потом один из них схватил мать сзади за локти, а двое других начали грубо срывать с нее одежду, сняли с ее шеи тяжелое золотое ожерелье с пурпурными камнями, сняли и забрали себе все ее браслеты. Мать не сопротивлялась, только лицо ее сделалось словно каменным. Они что-то выкрикивали на своем грубом гортанном языке, били мать по щекам, хватали пальцами за соски грудей. Она болезненно вскрикивала, еще сильнее прижимала к себе дочь. Тот, что стоял сзади, надавил рукой ей на шею, заставил нагнуться. Стоявшие впереди держали мать за плечи, продолжали тискать ее груди, тянули за волосы. Мать прижала девочку лицом к своему теплому, мягкому животу.

– Не смотри, не смотри… – шептали горячо ее губы.

Девочке было трудно дышать, она хотела высвободиться, но мать крепко прижимала ее к себе, а потом тело ее начало вздрагивать, как вздрагивало тело служанки, и девочка услышала, как тяжело задышала мать, как совсем рядом учащенно забилось ее сердце.

Девочке было страшно. Руки матери вскоре ослабли, и девочка оторвала лицо от ее живота. От пота он стал скользким. Девочка громко плакала, а мать ослабевшими руками все еще старалась прижимать ее к себе, старалась закрыть ей глаза ладонью. Сквозь ее пальцы девочка снова увидела лоснящийся от пота обнаженный зад служанки. Его тут же заслонил какой-то краснобородый. Закрыв глаза, девочка постепенно затихла, и только всхлипывала тихонько, чувствуя, как мерно раскачивается, вздрагивает горячее материнского тело.

Снаружи слышны были страшные крики, а, когда их, наконец, вывели из шатра, девочка увидела много убитых, окровавленных людей. И тогда она уже не плакала, она с удивлением смотрела на них и не могла понять, зачем с ними сотворили такое.

Голая нога матери была гладкой и теплой. Ощущение этого родного тепла немного успокаивало ее, но все равно было страшно, и девочка иногда зажмуривалась, чтобы не видеть эти загоревшие до черноты злые лица с выкрашенными в красный цвет бородами.

Там было много людей из их лагеря и из поселка: мужчины, женщины, дети. Когда пришли краснобородые и начали убивать воинов ее отца, все не успели убежать и спрятаться в лесной чаще. И тогда тех, кто остался, согнали в самый центр деревни, где стоял деревянный идол, их бог, которому они молились, чтобы был хороший урожай и чтобы охотники принесли побольше мяса диких животных из леса. Он стоял и смотрел пустыми деревянными глазами. И не мог им помочь. А краснобородые связывали веревками руки всем молодым мужчинам и женщинам. Остальных отогнали в сторону. А потом тех, что связали, повели в сторону высоких синеватых гор, а бога подожгли. И он горел. Горел ярко. Старое сухое дерево трещало и летели искры. Девочка оборачивалась, ждала, что он вдруг превратится в грозного воина и защитит свой народ. Но ничего не случилось. Бог быстро сгорел, и только черный дым все поднимался и поднимался над деревней.