Он вновь посмотрел на пакет, толком не зная, что делать с ним, вздохнул и сунул за пазуху так, как если бы то был скорпион иль тарантул. В какой-то момент под скошенным лбом мелькнула мысль: а не вернуться ли в Санта-Инез, а то и вообще повернуть на юго-восток – ну, скажем, в Чиуауа, а то и в Сонору; какая разница, где потрошить кошельки?
На минуту Рамон прикрыл глаза, ожидая, пока его перестанет бить нервная дрожь, но она, как назло, не прекращалась. И каждый вздох в этом пекле казался ему глотком красной пыли. Когда дель Оро приоткрыл глаза, то углядел в слепом раскаленном небе кружащие черные точки. Мрачная ухмылка искривила его губы. Уж он-то знал, что эти могильники с лысыми головами и красными обо-дранными шеями безошибочно выбирают цель.
Одернув серапе, он тяжело поднялся с брюха издохшего коня и, спотыкаясь о раскаленные камни, направился к своему жеребцу.
Одна нога его была уже в стремени, когда лопатки схватились морозом. За спиной слышалось тихое бренчанье камней и звенящий хруст песка.
– У нее схватки! Быстрее! Быстрее же! О, слепота человеческая! – комендант Ксавье де Хурадо, совершенно уничтоженный и убитый, что жена его вновь рожает, распекал и без того сбившуюся с ног прислугу. Способный и решительный, знающий свое дело до тонкостей, в вопросах житейских Ксавье терялся, нервничал и, оставшись один на один с ними, начинал метаться, как зверь в клетке.
– Да быстрее же, черт возьми!
Мимо мелькали тазы с кипяченой водой, тончайшие белые простыни, пеленки, взволнованные глаза кормилиц.
– Боже мой, ради Святой Богородицы, возьмите себя в руки, сын мой. Такой торжественный час! – отец Ромеро участливо улыбнулся, подавая руку.– А вы волнуетесь, комендант, будто сами собрались рожать. Это ведь у вас уже одиннадцатый, мой друг?
– Двенадцатый,– с досадой буркнул Ксавье.– Вы же не хуже меня это знаете, падре…
– Ну вот видите, насколько благосклонно к вашему дому Небо. О пресвятая Дева, пошли им благодать и новые удачи на сей достославной ниве!
– Нет уж, увольте, святой отец! Вы не могли попросить у Неба другой благодати? – наливаясь досадой, процедил комендант.
– Или я схожу с ума, или я ничего не понимаю, сын мой… Habeant sua fatalibelli26 – падре был серьезен, как никогда.– Разве вы не рады случившемуся? Испании необходимы новые сыновья…
– Возможно, святой отец.– Ксавье дышал порывисто, яркий румянец жег лицо, виски и лоб.– Но я не хочу, чтоб на плечи моей жены была возложена миссия регулярно пополнять полки его величества.
– Всё в ваших силах, сын мой, и в руках Господа… Простите, но в эти минуты мой долг быть рядом с роженицей,– старик кивнул головой и упругой походкой двинулся по коридору.
– Господин комендант! – за спиной послышалось спешное бряцанье шпор.– Господин комендант!
Де Хурадо повернулся, болезненно морща лоб.
– Коррехидор Малинче просит вас, сеньор, спуститься на конюшенный двор.
– А что случилось, Эстебан? Ты сияешь, как пряжка.
– Мерида ожеребилась, господин комендант. Жеребчик – чистый отец, помните английского племенника, что привозили из Исла-Виста? Уже тянется к вымени, сеньор.
– Болван, идиот, скотина! Вы что, все сговорились? Малинче – несчастный кретин! Разве он не знает, что сейчас рожает моя жена, а не его кобыла?
– Значит, мне передать, что вы не желаете, господин комендант? – Эстебан не смел шелохнуться.
– А ты еще сомневаешься, дубина? – Ксавье едва сдержался, чтоб не огреть по спине тростью бестолкового посыльного.
