− Прошу, не покидайте меня, мисс. Умоляю, продолжим. Вы − само совершенство! Котильон15 тоже мой!
И вновь они закружились, прекрасные, как юные боги. Ноги, казалось, существовали помимо них и, раз начав, без устали исполняли с детства заученные движения. И все же Аманда высказалась:
− Вы слишком настойчивы, князь. Так не принято.
− Однако, сие волнует и вас, и меня? − парировал он.
− Но мы не одни… − она не давала покоя пышному страусовому вееру.− Вы должны знать приличия, князь.
− Гости тоже,− офицер не отрывал от нее глаз.
− О Боже, к нам идут!
− Всех к черту! − рука Алексея легла на ее талию.
Задиристо грянула мазурка, и Осоргин, сверкнув веселой улыбкой, сильным поворотом увлек ее в танец.
* * *
Минула неделя, следом другая, третья…
И они встретились вновь, все так же случайно, но теперь у Синего моста, что был перекинут с груди Исаакиев-ской площади на другой берег Мойки. Алексей возвращался из правления РАКа16 домой, когда услышал знакомое, теплое, женское, с акцентом:
− Вы так невнимательны, князь.
Он оглянулся и увидел ее. Аманда, прищурившись на редком осеннем солнце, сидела в лаковой коляске «визави» с открытым верхом и поигрывала упругим стеком. И опять его покорила ее уверенная, изысканная красота.
− Вы! − он порывисто подошел и, коснувшись губами ее прохладной перчатки, замолчал, чувствуя, как перехватило горло, как вспыхнуло в груди и стало горячо и волнительно.
− Я тоже рада, что снова вижу вас… Хочу надеяться, не в последний,− в голосе ее были надежда и ожидание.
− Господи, где вы были, мисс? Я с ног сбился! Искал вас… но…
Она тихо рассмеялась, игриво наклонив голову:
− А вот! Не надо было меня терять,− поправила лазоревые ленты «кибитки»17 и распахнула изящную дверцу коляски.− Садитесь, места довольно на двоих. Я подвезу вас, князь.
Он поблагодарил англичанку взглядом, но, прежде чем подняться в экипаж, махнул перчаткой Прохору. Тот, в плюшевом кафтане, при чутком дозоре, согласно дрогнул «адмиральскими» усами, щелкнул кнутом и пустил в неспешливую нарысь четверку игреневых красавцев вдоль Вознесенской.
− Вы служите здесь, князь? − леди Филлмор, подобрав тисненые вожжи, кивнула на особняк, принадлежавший Российско-Американской компании.
В знак согласия Алексей прикрыл веки и тут же поинтересовался:
− Вы всегда так блестяще догадливы?
Она гордо откинула голову и умело подхлестнула лошадей:
− Нет, князь, но я привыкла наблюдать и делать выводы.
Коляска пересекла Исаакиевскую площадь, по которой, развевая свой красно-желтый сарафан листьев, без оглядки бегала за ветром влюбленная в него поземка.
В тот день они наслаждались итальянской оперой, ели бисквиты, запивая «Вдовой Клико»18, а позже много катались вдвоем до одури.
− А bientфt!19,− бросила напоследок Аманда и исчезла в сопровождении степенного швейцара, стуча каблучками по наборному мрамору вестибюля.
В памяти Осоргина цветно и живо запечатлелся вишневый ковер, перехваченный сияющими латунными прутьями, и ускользающая вверх прелестная женская фигурка.
Выйдя на улицу, князь, прежде чем отправиться домой, постоял еще малость у скучных, присыпанных налетевшей чернобурой листвой ступеней дворца Нессельроде. Видный издалека, графский особняк в тот вечер горел, как резной фонарь. Стрельчатые окна светились веселыми огнями.
После этой встречи была другая, уже не случайная, а за ней еще, еще и еще…
Так потекли недели чудесные и восхитительные… Алексею Михайловичу хотелось, чтобы они тянулись вечно. Помыслами и душой он теперь был целиком с любимой. Но разум подсказывал невозможность счастья, отчего князь премного серчал и печалился.
