Изабелла, сидевшая на другом краю скамьи, выгнувшись навстречу проникавшим сквозь листву солнечным лучам, молчала, поглядывая на Пифия сквозь прикрытые ресницы. В мыслях ни к месту промелькнула улыбка: кузина не оставляла попыток соблазнить неприступного демона, а он не оставлял надежды от неё отделаться. Видимо, сегодняшнее воздушное платье цвета топленого молока, в котором Белка напоминала нимфу, и небрежная укладка, занявшая не меньше часа, были рассчитаны на покорение этой крепости.
– Как ты там сказала? При самом худшем варианте придётся последовать в Ад за Пифием? – густые ресницы вспорхнули, и бирюзовый взгляд засиял озорными искорками, – я за ним не только в Ад бы пошла…
Соня и я как по команде посмотрели в сторону садков, где Пифий, будто работая на публику, как раз расстёгивал ворот своей рубашки, давая возможность бесстыжим зрительницам насладиться видом смуглой груди. Когда же он принялся закатывать рукава, и у Белки чуть не случился инфаркт от всей этой картины, мы с Соней прыснули со смеха, наградив кузину парочкой шуточных тумаков.
– Ты невыносима! – сердито сказала Соня, когда мы все отсмеялись. – Ты так говоришь, будто тебе плевать на Михаила и Сью! А Лео и Кэт? Ведь Создатель хочет их забрать!
– Мне не плевать! Может, я не так умна, чтобы найти выход и предложить его вам, но отвлекать от дурных мыслей умею лучше всех, – задрав подбородок, выдала Белка, и мы снова дружно рассмеялись.
Кузина оказалась права: у неё был талант занимать собой всё пространство, и остаток дня мы провели, играя с двойняшками и докучая Пифию.
Двойняшки, набегавшись, сопели в своей комнате. Соня и Белка попросились в Турин, и Пифий обречённо, вздохнув, согласился их сопровождать. День оказался насыщенным и принёс мне облегчение: я была рада, что разделила свои переживания с подругами.
Ветер шевелил тонкие занавески, я подошла к окну, чтобы вдохнуть вечернюю свежесть, и сквозь тонкую ткань увидела Теодора и Клодию, прогуливающихся под луной. Ангел держал свою любимую за руку, они медленно шли по дорожке среди цветов и деревьев. У фонтана они остановились, и в следующий миг он притянул её ближе, чтобы поцеловать…
– Ай-ай-ай! Кудряшка! Тебе не стыдно подглядывать за взрослыми? – насмешливый голос мужа заставил сердце сделать кувырок.
– Я случайно! – зачем-то принялась оправдываться я.
Бархатные глаза Михаила блестели, в них читался ироничный укор. Весь вечер он не сводил с меня глаз, будто хотел что-то сказать, но не решался. Словно прочитав мои мысли, муж перестал улыбаться:
– Знаешь, за что я люблю тебя больше всего? – он медленно приближался, продолжая смотреть мне в глаза, а я, околдованная его взглядом, отрицательно покачала головой. – За то, что ты так и осталась той юной и невинной девочкой, которая надела мне на голову терновый венец, – последнее слово он выдохнул мне в губы, прижимаясь в жадном поцелуе.
Страсть любимого передалась и мне, будто вирус, проникая в кровь и поглощая клетку за клеткой. Я почувствовала, как его рука дёрнула молнию платья, ладони скользнули по плечам, освобождая меня от одежды. Не тратя времени даром, я на ощупь расстёгивала пуговицы его рубашки, и мне казалось, что их слишком много! Михаил на мгновение прервал поцелуй, наши глаза встретились, и в его взгляде я прочитала нестерпимую тоску…
– Подожди, – высвобождаясь из его рук, сказала я. – Что случилось?
