– Да чего мне бежать от такой дохлятины, как ты, – сказал я, чтобы довести его злобу до предельного значения.
– Дохлятины? Дохлятины?! – заорал «Дикий» и попытался броситься на меня и нанести удар.
Ну конечно, в его нынешнем состоянии он путно сделать это не смог. От его удара я увернулся и даже рубанул его по руке. И неожиданно для себя самого выбил у него меч.
– Ты это как? – «Дикий» удивленно уставился на меня.
– Вот так, – не менее удивленно сказал я.
– Э-э-эх! – вмешался в наше общение какой-то гном с эмблемой «Гончих» на груди и лихим ударом боевого топора поставил точку в этом разговоре.
– Чего болтаешь? – заорал он на меня. – Иди р-р-рубись!
И потопал в гущу боя, который уже сместился к центру площади, – похоже, что клан «Дикие сердца» переставал существовать в том виде, в котором был ранее.
– Спасибо, – услышал я сзади.
Обернувшись, я увидел потрепанную Милли Ре и кокон на месте ее врага.
– Да ладно, нормально. Жива – и слава богу. Хотя ты это, давай без фанатизма. Как ты его рубила…
– Да чего-то разозлил он меня, аж башню сорвало. Такие гадости, козлина вонючий, говорил, когда они меня зажали. Какие ж вы мужики иногда бываете скоты!
– Это да, – согласился я. – Особенно если под синькой.
– А все, разнесли мы их, – подтвердила мои предположения Милли. – Еще минут пять – и задавим совсем.
Вся площадь была усеяна просто каким-то невероятным количеством коконов. И только так можно было понять, сколько же народу полегло сегодня в этой мясорубке.
– Апофеоз войны, – сказал я негромко.
Милли услышала и кивнула.
– Так всегда после осады. Жуткое зрелище. Сейчас этих дорубят, и пойдут люди собирать вещи. Своим почтой вышлем, чужие в кланхран на оценку сдадут.
– На оценку?
– Ну да. Всю добычу – и с убитых, и взятую в замке – оценят, переведут в денежный эквивалент и вышлют в равных долях золотом всем, кто участвовал в штурме и захвате.
– А я думал после штурма помародерствовать маленько, – пригорюнился я.
– А кто тебе мешает? Будет еще время. Добычу с трупов брать нельзя – это запрещено, и грабить кланхраны нельзя – это тоже вне закона. Но вот если чего так найдешь, по комнатам там или еще где, в подвалах, например – твое. А подвалы тут здоровенные. Не подвалы – подземелья. Закон штурма!
Я приободрился. Воевать – это хорошо, но грабить куда как веселее.
– А Гедрона не видать. И Диорд только в самом начале показался, – сказала мне Милли.
– А это кто? – поинтересовался я.
– Гедрон Старый – кланлидер «Диких», Диорд – кланмастер. Странно, что их нет. Может, слинять решили?
– Да портанулись небось уже, – предположил я.
– Никто никуда не портуется во время штурма, запрещено. Ни из замка, ни от его стен. Надо мили три отойти отсюда. И потом еще год никто с территории цитадели портовать не сможет, ну если она пала. Если бы отстояли – то ради бога. Так что они либо здесь, либо где-то совсем рядом. Надо сказать Седой. – И Милли побежала к выходу.
На ходу она обернулась и крикнула:
– Спасибо еще раз. Можешь быть уверен – я тебе долг верну.
– Да ладно, на том свете пятки мне почешешь, – пробормотал я, отошел к стене, присел около нее и стал смотреть на то, что творилось в центре площади.
Бой превратился в бойню. Самые яростные воины добивали остатки «Диких» безо всякой жалости и скидки на то, что те уже не особо и сопротивлялись.
Через пять минут клан «Дикие сердца» формально перестал существовать.
