Фаза ингибиторов - страница 65

– Значит, им потребовалось на ремонт корабля двадцать лет, а не год или два. Мне это не кажется таким уж чрезмерным. Планы редко соответствуют реальности.

– У тебя столь обширный опыт ремонта кораблей?

– Ни одного не ремонтировал, – признался я. – Зато доводилось один разбирать. Нам потребовалось пять лет, чтобы снять все полезное с «Салмакиды» после высадки на Михайловом Дне. Мы рассчитывали, что это займет год, самое большее полтора. Но планы есть планы.

Сидра задумалась, явно не в силах возразить.

– И все равно двадцать лет – это слишком долго. Смотри. – Она ткнула пальцем в наклонно поднимающуюся до одного g линию. – Часы находятся в той же инерциальной системе отсчета, что и корабль, поэтому они должны фиксировать силу тяжести в одно g вплоть до средней точки. Но через пару месяцев что-то происходит.

– Ускорение падает до примерно половины g и больше не восстанавливается. Вероятно, какие-то проблемы с двигателями. Либо они не могли и дальше работать с желаемой мощностью, либо истощилась защита, либо корабль не мог выдержать напряжение, и было решено сбросить мощность, уменьшив ускорение до приемлемой величины. – Я пожал плечами. – Половины g вполне достаточно, чтобы достичь релятивистской скорости, просто на это потребуется больше времени. Но вряд ли это проблема при расстояниях в десятки световых лет – придется лишь добавить год-другой к полету, который и так займет десятилетия.

– Но они так и не превысили семидесяти процентов от скорости света. – Палец Сидры двигался вдоль горизонтальной части графика, пока линия не нырнула в область отрицательного ускорения. – Большую часть пути они летят по инерции, на холостом ходу двигателей, вплоть до замедления. Путешествие, которое должно было занять двадцать лет, займет тридцать!

– Значит, учитывая задержку перед отлетом… получается, что они отстают от графика примерно на тридцать лет.

Сидра задумалась.

– У них все равно должно было оставаться время, учитывая наши разные траектории. Даже с учетом задержки субсветовик провел в этой системе двадцать восемь лет, так что они вполне успели бы много раз слетать на внутрисистемном корабле на Йеллоустон и обратно. Явно случилось что-то еще.

– Можешь определить, как давно они улетели?

– Нет. Фиксируются только перемещения основного корабля. Их отлет не создал бы достаточно крупного события, чтобы его зарегистрировали часы.

– Значит, они могли улететь как двадцать восемь лет, так и двадцать восемь дней назад. О том, когда именно это случилось, ты не имеешь ни малейшего понятия, и на помощь Иоанна Богослова рассчитывать тоже не приходится. Да уж, все идет по плану, ничего не скажешь.

– План остается в силе, – возмущенно заявила Сидра. – Если даже они не сумели вернуться к месту встречи, это вовсе не значит, что у них – или у кого-то еще – нет того, что мне нужно. Сможешь вытерпеть три g или снова поместить тебя в криосон?

– Что можешь вытерпеть ты, вытерплю и я.

Сидра улыбнулась моей наивности. Хоть ее планы и шли прахом, я был рад, что она все еще способна получать некоторое удовольствие от моих недостатков.

– Вот же трагедия: ты даже не представляешь, как сильно ошибаешься.

При трех g Сидра могла перемещаться без посторонней помощи, но для меня это было слишком утомительно. Послушав мои стоны и посмотрев, как я ковыляю – будто экспериментируя с целью узнать, сколь долго я способен продержаться до первого перелома, – она велела кораблю создать гибкий и легкий каркас-экзоскелет, который я мог носить поверх одежды или под ней. Он оказался достаточно умным, чтобы поддерживать меня, не создавая излишнего давления, которое привело бы к появлению синяков и ссадин. В нем даже имелась мягкая опора для моего черепа, которая охватывала подбородок и затылок, облегчая нагрузку на позвоночник и шейные мышцы. Мне потребовалось несколько минут, чтобы привыкнуть к каркасу, после чего я перестал его замечать. Каркас обучился моей походке и жестам, он предвидел все мои движения, как партнер по танцам.