И тут надпись на экране снова сменилась. По экрану быстро побежали крупные строчки обычного шрифта:
«Внимание оператору, находящемуся в базовой зоне!!! Введенная вами программа противоречит обеспечению жизнедеятельности на станции. В случае ее выполнения все сотрудники станции прекратят свое существование в течение двенадцати минут, плюс-минус две минуты. Электронное оборудование станции прекратит функционирование в течение двадцати двух минут, плюс-минус шесть минут. Энергоресурс станции будет исчерпан в течение сорока семи минут, плюс-минус три минуты! Прошу отозвать введенную программу и покинуть базовую зону компьютера!»
– Готлиб, вы понимаете, что происходит?!! – раздался рядом с ухом старшего лейтенанта хриплый шепот профессора Борвина. – Какая программа вводится из базовой зоны?! Кто вообще мог проникнуть в базовую зону?! Каким образом из базовой зоны можно ввести программу в компьютер, там же нет контактного терминала?!!
– Профессор, вы задаете слишком много вопросов... – процедил старший лейтенант вдруг онемевшими губами, и тут же раздалось угрюмое ворчание Шлигеля:
– Все очень просто, профессор... Они не станут нас ловить и жрать по одному. Они прикончат нас всех разом!
Полтора километра, отделявшие обсерваторию от основного комплекса станции, Шольц преодолел за двенадцать минут, и это, даже учитывая малую силу тяжести на Тритоне, было весьма неплохим временем. Вот только шлюза, ведущего в переходной тамбур станции, астрофизик не обнаружил – последние полтора десятков метров тоннеля были обрушены и намертво завалили подход к шлюзу. Ближайший переход, ведущий из станции на поверхность спутника, находился недалеко от шахты эмиссионного излучателя, но, вспомнив, что сделали метеориты с самой шахтой, Шольц решил, что и этот шлюз вряд ли находится в рабочем состоянии. Еще один шлюз, через который Шольц несколько раз выходил на поверхность Тритона, располагался в ангаре дальних вездеходов, но для того чтобы попасть к нему, надо было пройти по поверхности Тритона больше километра. Герман присел на ледяной обломок и задумался.
Только через пяток минут он вспомнил, что метрах в трехстах находится еще один законсервированный шлюз. Когда нынешний состав экспедиции прибыл к месту работы, через этот шлюз закачивали в станционные емкости воду. С тех пор шлюзом не пользовались, но, как вспомнил Шольц, он имел внешнюю панель управления, и через него можно было попасть к складу технических материалов.
Астрофизик включил видеокамеру скафандра, осторожно выбрался из разрушенного тоннеля на поверхность спутника и попробовал сориентироваться. Он достаточно часто видел станцию «сверху», но это мало помогло ему теперь, когда он стоял на ее территории. Кроме того, не было привычных ориентиров – купола над глазом и «уха» антенны дальней связи. Перед ним расстилалась совершенно незнакомая, исковерканная гигантским взрывом местность. Тогда Шольц поднял взгляд к темному небу, по знакомым звездам определил расположение наиболее приметных точек станции и только после этого наметил нужное направление движения. Как ни странно, его путь пролегал по относительно чистой местности, на которую не упал ни один метеорит. Правда, часть пути, метров восемьдесят, все еще покрывало то самое сияние, которое оставляли за собой ползающие по поверхности Тритона «капли».
Шольц раздумывал недолго. Во-первых, обход занял бы довольно много времени, потому что ему пришлось бы карабкаться на довольно крутые, хоть и не слишком высокие льдистые срывы, образовавшиеся после удара метеоритов о поверхность спутника, а во-вторых, это чуть мерцающее желтовато-оранжевое свечение почему-то не слишком тревожило Германа, его скафандр казался ему вполне надежной защитой.
