– В августе.
– Прошел месяц после его первого сердечного приступа. Двумя месяцами позже я подписала развод.
– На документах была моя подпись? – переспросил взволнованный Джордан.
– Да.
– В таком случае именно ты должна была передать их Марку.
Если бы Джордан не видел Милу в тяжелом состоянии, в котором она находилась после падения, ее напряженное молчание и легкая испарина, проступившая на лбу, заставили бы его серьезно поволноваться.
– Мне было некомфортно делать это.
Что она имела в виду? Впрочем, сейчас не время для расспросов. В данный момент она держалась из последних сил, чтобы выглядеть спокойной, уж он-то прекрасно знает ее привычки.
– И мы бы остались супругами.
– Нет-нет, это значит, что я лишь хотела повременить. День-два, не более. Но Грег сам вызвался доставить документы Марку вместо меня. Ведь Марк – ваш семейный адвокат.
Мила не смотрела ему в глаза. И лгала.
Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, что она говорит неправду о причинах, почему попросила отца отдать бумаги.
– И ты не спрашивала его об этом?
Нет, он злился не на нее, а на себя. А еще ему было по-настоящему обидно, что не он, а отец поддерживал Милу. Грег отнесся к ней с вниманием, которым редко удостаивал сына. Может быть, таким образом тот решил еще раз указать Джордану на его ошибки?
– А ты? – раздраженно переспросила Мила.
Ему лишь оставалось дивиться ее энергии, берущейся словно ниоткуда.
– Я этого не сделал.
Между ними снова повисла продолжительная пауза.
– Думаю, в свете новых обстоятельств нам нужно перенести эту встречу, – отчеканил Марк в звенящей тишине.
– Марк, это решение не кажется мне верным. У нас очень мало времени.
Как бы ему ни хотелось забыть об услышанном, но он женат.
– Мы можем переговорить наедине? – обратился он к Марку.
– Конечно.
Несмотря на то что его выпроводили из собственного кабинета, адвокат выглядел невозмутимым.
Едва дверь за ним закрылась, Джордан повернулся к Миле:
– Итак, если я правильно понимаю, отец должен был передать бумаги Марку, а тот начать процесс, но этого не произошло, и мы женаты.
– Похоже, так.
Мила закрыла глаза, как делала все месяцы, предшествовавшие их расставанию, закрывая от внешнего мира и даже от него, чтобы все тщательно обдумать. Единственный способ для нее разобраться в чувствах, Джордан помнил это.
В тишине он ощутил волнение в сердце. Что-то нашептывало ему, что, возможно, у них может быть будущее, коль скоро они еще женаты. Это ему не понравилось. Он чувствовал себя разбитым, как тогда, в прошлом, когда она согласилась развестись.
Он подал на развод, потому что решил, будто Мила этого хочет, а когда ушел из дома, жена не звонила ему и не пыталась связаться иным способом. Джордан посчитал, что свобода, о которой она просила, действительно ей нужна. Он начал процесс, чтобы облегчить им жизнь, втайне надеясь, что Мила позвонит, потребует, чтобы он вернулся домой, где они бы попробовали начать все сначала.
Но этого не произошло. Она не выдвинула никаких требований. Оказалось, он поступил так, как нужно им обоим. Это было правильно еще и потому, что именно Джордан был виноват в том, что случилось.
– Твой отец говорил о примирении между нами. Он обернулся на ее голос, звучавший так же волшебно, как сказочная мелодия, в которую он влюбился, едва услышав.
– За несколько месяцев до своей кончины. Он говорил о том, что хочет, чтобы мы снова были вместе.
