Алонсо в самом лучезарном настроении шагал по кривому переулку. Дядя отпустил его аж до завтра, с утра перепало несколько монет, Риччо вернулся живой и невредимый – жизнь цвела если не розами, то всяко незабудками, и печалиться было не о чем.
Проходя мимо лавки Барбьери, мальчуган услышал знакомый приветливый голос:
– Алонсо! Ишь, гордый, идет – не здоровается!
Малыш обернулся – на крыльце лавки стояла Росанна.
– Спешишь, милый? Зайди на минутку, погляди, чем угощу!
Его не пришлось уговаривать. Уже через несколько минут он сидел позади прилавка, почти набожно надкусывая пирожок. Росанна с улыбкой потрепала мальчика по взъерошенным волосам:
– Вкусно?
– Объеденье!.. – пробормотал Алонсо с набитым ртом.
Несколько минут лавочница неторопливо возилась у мешков, то и дело не без умиления поглядывая на малыша. Алонсо тем временем дожевал и уже подбирал крошки с одежды.
– Еще хочешь? – ласково спросила девушка. Ребенок застенчиво потупился:
– А тебя батюшка не заругает?
Но Росанна только отмахнулась:
– Будто он считает! Я сама их пеку. – Протянув Алонсо второй пирожок, лавочница задумчиво постучала пальцами по прилавку. – Кстати, как поживает Риччо? Он поранился несколько дней назад и с тех пор не заглядывал.
Алонсо энергично покивал головой:
– О, он здоров! Я только ночью его видел.
– Ночью? А ночью-то тебе чего не спится? – Светло-карие глаза Росанны удивленно округлились, а мальчик смешался:
– Ну да, я же слуга. Бывает, и ночью чего надо. Воды там, ну, огня… Еще чего-нибудь…
Он окончательно смутился, однако девица не стала расспрашивать, лишь сокрушенно сдвинула брови:
– Как о Риччо ни вспомню – так сердце не на месте. Он так одинок. Как это ужасно! Наверное, невыносимо быть совершенно одному на свете.
Алонсо на миг отвлекся от пирожка и возмущенно вскинул глаза:
– Эй, а вот не надо! Вовсе он не один на свете! Я что ж ему, не друг?! Так, соломы охапка? А у Риччо ведь еще один друг есть, военный, у важной госпожи служит. И вообще мужчин жалеть негоже!
Росанна примирительно покачала головой:
– Не сердись. Конечно, ты друг. Просто ты еще мал, куда Риччо с тобой о своих бедах толковать? Да он и с другими, небось, не слишком откровенен. – Девушка вздохнула уже совсем горестно. – Скрытный, как лесная тропка. Где там знать, что у него на душе…
Алонсо запихнул в рот остаток пирожка, встал и, запрокинув голову, сурово воззрился на лавочницу:
– Это я мал? Это Риччо скрытный? Это от вас, девчонок, он скрытный, а у нас с ним мужская дружба, и от меня у него секретов нет! Не веришь? – прищурился он.
А Росанна с сомнением приподняла брови, лукаво прикусывая губу.
* * *
Кухарка Филомена служила герцогине уже почти двадцать лет и четырнадцать из них безраздельно верховодила на кухне. Она неистово гордилась особым положением при особе синьоры и старалась поразить каждого, кто садился за господский стол, а посему закупку провизии не доверяла никому. Кухарку герцогини Фонци знали везде: и в лавках, и на рынке, и в рыбных рядах у порта, куда ежеутренне привозили свежий улов. Она была придирчива и требовательна до зубовного скрежета, но никогда не торговалась и неизменно получала лучшее, что продавали в Венеции.
