Я уставилась на летописца.
Сказанное в корне меняло дело. Ни один, даже самый ограниченный или вольно трактующий догматы проповедник не поступит с людьми, Равными, теми, кому покровительствуют Владыки, как со скотом. Это – путь Сурта. Изменяющего мир. Это его воля – свобода от оков всего и вся.
В свете неяркого костра я видела, как оскалился Арджан.
– Судя по твоему лицу, Служительница, нашему гостю теперь надо рассказать, где искать новых жителей Старой Столицы, – с усмешкой заметил словоохотливый сегодня ящер.
– Зачем рассказывать? – улыбнулась я такой улыбкой, что взгляд Мерде застыл, – завтра пойдешь с нами и покажешь, откуда сбежал.
– Я… П… показать? – даже в свете костра я видела, как побледнел летописец, – но там Потерянный и…
– И это не имеет значения. К тому же подумай, что безопаснее – возвращаться самому через Толар, где властвуют бандиты, без денег и со скудными припасами, многого мы не дадим, уж извини, или идти вместе с нами? – я еще раз улыбнулась. – Ну или могу вернуть все как было, и подохнешь у колодца.
– Ладно, ладно, – Мерде поднял руки, – я бы и без угроз пошел бы. Я и правда вам жизнью обязан. Но соваться к фанатикам…
– А что, среди них есть хорошие воины?
– Чужак. Ну, Потерянный. И пяток кажется, отставных солдат. Я так понял, они вроде как все вместе с севера приплыли, вроде как на их дом лет пять назад начали немертвые лезть. Они в соседний город перебрались, но так и нашли себе там места, вот и решили, что смогут тут древнюю столицу обжить. Ну или думали что придут в Протипол, унесут добра сколько в карманы влезет – да обратно, а тут их пророк всех и подчинил себе. Ходят по струнке и слушают его беззаветно.
Вот почему ничего в Толаре никто и не сказал о новых «жителях» столицы. Пришли, значит, с севера. А «Белки» и «Барсуки» своими разборками могли и не заметить, даже если кто пропал из искателей протипольских сокровищ. Нашествие нежити на севере… Интересно. Оно ж просто так не могло случиться.
Но чтобы там с немертвыми не приключилось – это не повод идти на поводу у сомнительных проповедников и делать то, что уж точно и явно за рамки каких угодно добродетелей выходит.
– Ты предлагаешь нам драться с Потерянным… – прищурился, повернувшись ко мне Витор, – с неизвестными шансами на успех. Хотя у нас совсем иное дело.
– Вам я ничего не предлагаю, – холодно заметила я, – я иду уничтожать поклонников Сурта, пусть и служат они ему под чужой личиной. Мерде идет со мной, потому что он знает, как в этом огромном городе их найти. А вы можете идти своим путем.
– Кинжал у тебя, – словно между делом заметила чародейка.
– Верно.
– И ты собираешься идти с ним против оравы людей и какой-то твари?
Я кивнула.
На ее месте я бы не пытался тебя отговорить. Все равно ведь не послушаешь. Хотя само стремление и сомнение разделяю.
Разделяй.
Но ты все равно полезешь на рожон, даже когда врагов в разы больше… Замечу, Феникс, только одно – я знал Тоа не один год. И он никогда не испытывал боли от своего Огня.
Я – не он.
И он никогда не пытался лезть в одиночку к десяткам врагов.
Он остановил…
Деймона, да. Там не было иного выхода. А ты без магиков и чешуйчатой машины для убийства вознамерилась лезть к культистам из чистого упрямства.
Я работаю…
Одна, да. Но против Чужака? Погубишь и себя, но на себя тебе плевать, и мага этого, с такой болью спасенного.
Ах вот в чем дело…
