Надо же, какая неприхотливость! Я принялась за работу, про себя отметив, что для священника он многовато чертыхается. Хелстрем оглядел операционную и остановился взглядом на двух черных орхидеях в вазе на столе.
– Перед тем, как потерять сознание, мне показалось, что я слышал мужской голос за дверью. С акцентом илитиири.
А выглядит рассеянным. Притворяется, или из-за профессиональной деформации способен оценивать обстановку, даже думая о другом? Я раздраженно покосилась на черный затылок. Ему неймется добавить мне проблем, да? Очень хотелось ответить «тебе показалось», но лгать представителям Особых отделов Церкви себе дороже.
– Да, у меня был… пациент. Помог оттранспортировать тебя в кресло и ушел.
Умные мысли приходят в голову, когда глупости уже сделаны. Меня только что осенило, что Теша стоило отослать прочь сразу же, тогда он не успел бы запомнить Хелстрема. А дотащить бессознательное тело я запросто могла самостоятельно с помощью мехаскелета, как делала с множеством клиентов до этого. Но я же всегда лечу поперед паровоза!
– Насчет него стоит беспокоиться? – без особого беспокойства поинтересовался экзорцист.
Я наконец-то извлекла пулю. Убедилась, что на ней действительно отметки «Буревестников», мученически возвела глаза к потолку, и уточнила:
– А ты когда-нибудь встречался с бароном… с людьми барона Субботы?
– Енох миловал.
– Тогда беспокоиться не о чем.
Он бросил на меня косой взгляд, в котором мелькнуло уважение моим знакомствам. Ай, да было бы чем гордиться: связям с мафией! Не о таких достижениях я в детстве мечтала. Мне, конечно, грех жаловаться, устроилась я гораздо лучше моих приютских знакомых. Но иногда я позволяла себе помечтать о лицензии мехадока, легальной клинике и пациентах, ради разнообразия не связанных с криминалом.
Отогнав несбыточные фантазии, я приступила к восстановлению хода шарнира. Задача была не из легких, ведь корежить шедевр Цадока Дедерика еще больше у меня не поднялась рука. Поэтому ремонтировать пришлось через отверстие, проделанное пулей. Чувствовала я себя при этом заправским хирургом.
– Почему мехадок? – хрипловато прервал мои пыхтения Хелстрем спустя полчаса. – Девушки обычно предпочитают становиться врачами, а не механиками.
Что странно. С машинами гораздо меньше шансов грохнуться в обморок от вида повреждений. Но, если бы не моя эмпатия, я бы тоже стала настоящим врачом. Хотя, подозреваю, обычно дамочки становятся врачами из-за тяги спасать жизни. А я в силу все возрастающего садизма. Но не думаю, что после такого откровения уровень доверия экзорциста ко мне повысится.
– Папа очень ждал сына, – ответила я правду, но другую. – Родилась я, но реализации родительских амбиций это не помешало.
Да что там, родители даже имя мне поменять не удосужились! Просто вместо Генриха нарекли Генрикой. Должно быть, им нравилась ассоциация с «гением», но я, признаться, от своего имечка и даже от его сокращенной формы не в восторге.
– К тому же мама была наполовину гномкой. Так что мне, можно сказать, на роду написано было стать механиком. Ну, а медицинский уклон моя профессия приобрела на войне.
Надеюсь, святошу не смущает, что его чинит мехадок без образования и лицензии. Впрочем, чего еще он мог ожидать от подполья? Но, похоже, мне пора проявить ответный интерес. Не дают покоя мне его ругательства.
– А разве экзорцистам позволено чертыхаться?
