— Нет, никуда, — покачала головой, но поняла, что зря вообще шевелюсь. От каждого движения слабость наваливалась все сильнее, а тошнота подступала к горлу.
5. Глава 5
Манретта выдала мне совковую лопату.
— Ты куда обутая-то? Обувь потом не отмоешь! — прикрикнула бабулька, едва я ступила за ворота. Замарать кроссовки не успела, отскочила в сторону под крик Манретты.
— А как?
— Горе ты, горе! Сразу видно, в городе жила. Поди еще и слуги были? Сымай обутки, подворачивай штаны. Вот так вот, другое дело.
Я отставила кроссовки в сторону, завернула штанины выше колена, и только чудом сдерживая рвотные позывы ступила в хлюпающую грязь вперемешку с… Даже думать это слово мне не хотелось.
Свинки довольно хрюкали, ворочаясь в грязи, по уши ею измазавшись. Я шла с лопатой до дальнего угла загона словно на эшафот. Не права Манретта насчет моей “белорукости”, но по сараю я привыкла ходить в резиновых сапогах. Сомневаюсь, что у бабульки не хватило денег на сапоги, но в голове мелькнула догадка, что резину тут тоже не изобрели. Все, вообще все указывало на то, что я попала в жуткое средневековье, только сильно улучшенное магией и порталами.
Первые метры грязи я соскоблила достаточно быстро с помощью госпожи Манретты. Старушка не отлынивала от работы, шла рядом со мной бок о бок орудуя своей лопатой. Вдвоем мы справились, по ощущениям, за полчаса, к концу которых мои руки мелко дрожали, а ноги подкашивались.
Бабулька заметила мое состояние, но ничего не спрашивая предложила перерыв на чай. Я согласилась, да так явно обрадовалась предстоящему чаепитию, что на стол, стоящий прямо во дворе, Манретта выставила кучу еды. Я чуть со скамейки не упала, принюхиваясь к чашкам.
Передо мной стоял казан с кашей, мясо в горшочке, тарелка со свежими булочками, и полная крынка молока. Для приличия, наверное, стоило завести беседу в перерывах между жеванием, но Манретта ни разу не заговорила за все то время, что я уплетала обед.
Не стоило мне так сильно объедаться, вот что я поняла. Желудок с перепугу отказывался работать, из-за чего мне даже сидеть было тяжело, но и просто встать и уйти мне бы совесть не позволила.
Старушка зашла в дом, а вернулась с корзиной, прикрытой голубенькой тряпицей.
— Вот, возьми. Тут немного, но на пару дней хватит, а как закончится, приходи. Мне помощь часто нужна, когда Пирс не приходит.
— Вы его бабушка ведь? — вот так, прямо в лоб спросила я, а старушка грустно улыбнулась.
— Считай, что так, милая.
— Мы знакомы с Пирсом, он показался мне хорошим мальцом, — пожала я плечами, надеясь показать Манретте свое положительное отношение к пареньку. Морщинистое лицо бабульки просияло.
— Ты же не местная, Алевтинка. Многого не знаешь.
— Все знаю. Он сам мне рассказал.
Манретта напряглась, задрожавшие руки спрятала под стол.
— Вот как?
— Угу.
— И ты поверила?
— А почему нет?
— Тогда не понимаю, почему ты еще не сбежала отсюда с криками.
— Потому что я не вижу ничего ужасного в том, что мальчишка с отцом из другого…
— Тише ты! — бабулька взволнованно заозиралась по сторонам. — Ни слова об этом!
— Простите, — я перешла на шепот. — Так вы его родная бабушка?
— Нет, конечно, что ты! Я с младенчества этого парнишку выхаживала, пока его отец работу пытался найти. Мальчонка у меня жил, а вот Говар где придется. Не могла я пустить его к себе, понимаешь? Меня б тогда вся деревня возненавидела. Пирс и сейчас-то приходит помогать только по ночам, да пока никто не видит, а Говар вообще к моему дому не приближается. В поселке говорят о том, что мы с ребятенком дружно живем, да только лишних поводов для сплетен давать нельзя.
