Для росписи дворцов и церквей требовалось большое количество артелей. За пятнадцать лет в португальском искусстве сменилось три школы, три поколения художников.
Значительную долю богатств Мануэл отсылал в Рим, за это Папа дал ему титул «любимейшего чада», как наградил им Фердинанда испанского с женой Изабеллой. Во владениях «любимчика» религиозный фанатизм не принял крайних форм, народу были чужды религиозная экзальтация и аскетическое благочестие. Инквизиция работала не столь уверенно, как в Испании. Это не беспокоило Рим, золото рекой лилось в папскую казну. Зернышки благовоний подешевели. Минуя арабов-посредников, христианские суда привозили их из Аравии. Запах португальского ладана витал под куполами Ватикана.
* * *
От ходьбы боль усилилась. Магеллан с застывшим лицом пересек залы, спустился по лестнице, вышел на улицу. Во дворе ждал Энрике – молодой стройный малаец с темными до плеч волосами, плоским лицом, карими раскосыми глазами. Он подбежал к хозяину, заметил гневное болезненное выражение и замер в трех шагах. Фернандо жестом подозвал раба, привычно оперся на смуглую руку туземца, направился к воротам. В такие минуты Энрике не тревожил разговорами офицера. Они спустились по улочке в гавань, зашли в таверну.
Вдоль беленых стен, до высоты человеческого роста крытых деревом, стояли квадратные столы и скамейки. В глубине у закопченного камина женщины жарили на углях мясо. Пахло подгорелым жиром, луком, чесноком. У стены из грубо отесанных камней, стояли бочки с вином, висели ковши и кружки. Низкая дверь вела в хозяйственные помещения.
Пятеро пьяных матросов дожидались обеда, пили вино, закусывали хлебом с яйцами. Засунув под голову рукава замасленного кафтана, на скобленых досках спал старик.
Магеллан сел у двери спиной к окну, положил больную ногу на скамейку. Энрике принялся массировать колено, постепенно опускаться к ступне. Дверь с медными накладками открылась, вышел хозяин. На лбу полного лысеющего мужчины блестели капельки пота, от его широкой белой рубашки несло запахом кухни. Он почтительно согнулся:
– Что угодно сеньору?
– Горячего вина! – сморщился от боли Фернандо.
– Вам не скучно пить одному? – поинтересовался хозяин.
Капитан раздраженно посмотрел на него.
– Ты собираешься развлекать меня?
– У меня есть хорошие собеседники, – понизил голос мужчина. – Из Марокко привезли удивительный экземпляр! Кожа коричневая, как орех, волосы вьются проволокой, прикрывают стыд, а фигура… – трактирщик мечтательно покачал головой. – Я проведу вас на второй этаж.
– Не надо, – брезгливо отказался Магеллан.
– Тогда послушайте рассказ матроса о предивных странах и ужасных племенах, – предложил хозяин. – Он плавал с Васко да Гамой. В тропической Африке их чуть не съели одноглазые людоеды, а в Индийском море они попали на остров одиноких женщин. Хвала адмиралу, там народились португальцы! Эй, Себастьян, – позвал трактирщик старика, – офицер желает узнать о твоих приключениях!
Моряк поднял седую голову, протер кулаком заспанные подслеповатые глаза, пошатываясь, вышел из-за стола.
– На каком судне ты плавал? – спросил Фернандо.
– На «Берриу», ваша милость, остальные погибли.
– Верно, – согласился Магеллан. – Каким был твой капитан?
– Железным человеком с железными нервами, – привычно отчеканил старик, – непоколебимо верившим в Господа Бога, Деву Марию и нашу победу!
– Красив?
