«Неплохая у тебя игрушка, – хмыкаю, по достоинству оценив растущую скорость на спидометре. – Только у меня лучше!»
Зависть – не лучшее качество в человеке. Только я все же испытал его, увидев количество «Геликов» на парковке у офиса отца и толпу братков с лысыми черепушками в холле перед залом для переговоров. Большинство – тупые как пробка. На лицах не обезображенных интеллектом натянута маска важного секьюрити Босса. Естественно своего. Глок, идущий за моей спиной, сейчас с похожей, но у него есть извилины и в голову он, к счастью, не только ест. Иногда даже читает. Особенно после нашей с Гёте болтовни на какую-нибудь тему из области современной архитектуры или искусства, от которых у охранника глаза лезут на лоб. Но виадук от аквидука уже год как отличает, чего не скажешь об остальных «важных и широких брониках». Тупое мясо. А Арсению сейчас хорошо. Жарится на пляжике в Малибу, коктейльчики потягивает…
– Питбуль, оружие. Глок, ты тоже, и останься здесь.
Передаю ствол Бате, начальнику охраны отца, оскаливаясь на притихших в миг «братишек». Смотреть в мою сторону в открытую очкуют, но спиной чувствую косящиеся взгляды. Ну да, сын Счетовода собственной персоной на сходке. Это явно что-то новенькое и странное.
– Назар, – Батя выразительно смотрит на мою левую руку и протягивает ладонь.
– Это же зубочистка, Батя, – усмехаюсь, доставая стилет из рукава. Ох, как же долго я ждал подходящего момента вернуть ему шуточку по поводу моих предпочтений в ножах.
– Давно Питбулю нужны зубочистки, чтобы перегрызть кому-нибудь глотку? – улыбается, перекладывая оружие, мое и Глока, в коробку.
– Два один? – спрашиваю и развожу руки в стороны, чтобы Батя мог проверить меня на возможные «сюрпризы» металлоискателем.
– Вроде того, Питбуль. Проходи, Счетовод тебя уже ждёт.
– Глок, – киваю своему «бронику» на диванчик рядом со столом секретарши. – Попроси девочку принести тебе что-нибудь более серьезное, чем кроссворды и «Penthouse». Лучше с третьей полки из библиотеки отца с зелёным корешком. Тебе зайдет.
Глаза братков все же дёргаются в мою сторону и сразу снова утыкаются в журналы, будто ничего не услышали. Только желваки выдают – заходили. Уловили что-ли намек единственной на всех извилиной? Уловили. С улыбочкой обвожу их взглядом, ища хотя бы одного, кому хватит смелости оторвать взгляд от страниц с полуголыми телами, и огрызнуться. Дураков нет. За сына Счетовод может спросить, если будет у кого спрашивать. После Питбуля.
За двойными дверями, в каждой из которых сюрпризов столько, что Монетному двору в самых радужных снах даже и не снилось, дым коромыслом. Под потолком плотные клубы дыма сигар, в воздухе выхлоп «ылитных» коньяков и вискарей – уважаемые бизнесмены будто собрались с одной единственной целью – проверить вытяжку на прочность, а все это неторопливое обкашливание вопросов – лишь побочный процесс. Чисто забить эфир. Чисто и конкретно. Две трети собравшихся – урки урками, вовремя сменившие кастеты и стволы на костюмы от Бриони и «Паркеры», оставшаяся так ими и осталась, навечно застряв в девяностых. И Счетовод во главе стола – пахан для одних и отец для меня, – здесь дон Карлеоне. В пальцах левой руки небрежно покачивает стакан с бурбоном, между пальцев правой порхает очередной подгон от братков. Все тот же «Паркер», но в платиновом корпусе, который отправится в ящик, стоит закрыться дверям за последним из дарителей, и больше из него никогда не появится на свет. Отсекать ненужные понты – один из жизненных принципов и вынужденная мера. Кто и что запихал в ручку никому не известно, и с чернилами всегда морока. Проще взять шариковый «Erich Krause», чтобы поставить подпись. Главное, подпись, а не то, чем она нанесена.
