Декер посмотрел ей в лицо.
– А без Дабни что станет с фирмой?
Томпсон заколебалась.
– Мы являемся партнерами с ограниченным правом голоса, но Уолтер – старший партнер, и у него в руках решающий пакет. Уверена, в учредительных документах есть слова о его… о его уходе, но лично я ничего не знаю. Это должен знать наш штатный юрист.
– Мы хотим взглянуть на эти документы, – сказал Амос.
– Они имеют какое-то отношение к тому, что сделал Уолтер? – спросила Томпсон.
– Имеет отношение все – до тех пор, пока не выяснится обратное, – ответил Декер.
У него завибрировал сотовый телефон. Прочитав текстовое сообщение, он кивнул Джеймисон. Встав, та убрала диктофон в карман.
– Благодарю вас, мисс Томпсон. Мы будем держать с вами связь.
– И напоминаю: не забудьте проверить, был ли Дабни здесь сегодня утром, – добавил Амос.
– У меня отличная память, агент Декер, – раздраженно произнесла Томпсон.
– Как и у меня, – ответил он. – Так что я не забуду о своей просьбе.
Покинув кабинет, они направились к лифтам.
– В чем дело? – спросила Джеймисон.
– Дабни только что скончался.
– О господи!.. Что ж, думаю, неожиданным это никак не назовешь.
– Но перед смертью он пришел в сознание.
– Он что-нибудь сказал? – возбужденно спросила Джеймисон.
– Да.
– И что же? – жадно спросила она.
– Похоже, Дабни произнес набор слов, в котором не увидел абсолютно никакого смысла никто из присутствовавших.
– Полная галиматья? Следствие травмы головного мозга?
– Ну, поскольку я сам перенес травму головного мозга, могу сказать уверенно: то, что одному человеку кажется галиматьей, для другого может стать откровением.
Двенадцать раз. Декер прослушал запись последних слов Дабни двенадцать раз – и по-прежнему не видел в них ничего. Никакого откровения. Ни даже намека.
Амос сидел в кабинете в здании имени Гувера, уставившись на диктофон. Напротив него сидели Джеймисон и Миллиган.
Тодд, расслабив узел галстука и слегка согнув спину, что было для него совершенно необычно, откинулся на спинку кресла и сказал:
– Мы можем прослушивать эту запись еще десять лет, и в ней по-прежнему не будет никакого смысла. Этот тип вышиб себе кусок мозга. Он был не способен рационально мыслить, Декер. Это бессмыслица.
– Миссис Дабни присутствовала? – спросил Амос.
– Да. Вплоть до самого конца.
– И для нее в словах мужа также не было никакого смысла? Быть может, что-нибудь понятное ей одной? Что-нибудь очень личное?
– Ну, когда Дабни начал говорить, она так разрыдалась, что трудно сказать, слышала ли она его слова. Нам пришлось вычищать ее всхлипывания из записи.
– Но когда она успокоилась? – настаивал Декер. – По-прежнему ничего?
– Я думаю, она ожидала, что он усядется на койке и начнет говорить с ней, – сказал Миллиган. – А затем Дабни просто перестал дышать. Мониторы обезумели, прибежала реанимационная бригада и попыталась его оживить, но тщетно. Он просто умер.
В кабинет вошел Росс Богарт и сел напротив Амоса.
– Есть что-нибудь? – спросил он.
– В настоящий момент жертва представляет больший интерес, чем убийца, – сказал Декер. – Она жила в квартире стоимостью несколько миллионов, у нее есть машина за сто с лишним тысяч, на которой она почти не ездила, и все это на зарплату школьного учителя. А если вернуться назад на десять лет, нет никаких следов Анны Беркшир.
– Ты уже упоминал об этом. Сказал, что если она случайная жертва, это очень большое совпадение.
