Наблюдаю за происходящим со стороны. Я попросил няньку придержать Алису, чтобы она не увидела, как Лиза будет уходить, но дочь всё равно выбегает из столовой, и у меня сжимается сердце. Убью… Уволю к дьявольской бабушке эту глупую курицу, которая не может исполнить простой приказ и удержать ребёнка в столовой. Неужели она даже дверь не закрыла?..
Мне хочется вмешаться, когда Алиса обхватывает Лизу за ноги и начинает плакать, прижимаясь к ней. Девчонка присаживается, прижимает мою дочь к себе и целует в макушку. Алиса вытирает глазки кулачками и убегает в столовую, а Лиза медленно поднимает на меня взгляд. Мне кажется, что в её глазах блестят слёзы, но я могу ошибаться, потому что мы находимся друг от друга метрах в пяти, если не больше. Несколько секунд она выдержанно смотрит на меня, а затем выскакивает из дома, и я спешным шагом иду следом за ней.
Нет.
Она не покинет мой дом просто так.
Не теперь, когда Алиса снова столкнулась с ней и знает, что «мама» хочет уйти. Не теперь, когда я видел, как Лиза отреагировала на объятия моей дочери. Я заставлю её остаться на моих условиях, даже если снова придётся угрожать.
— Лиза! — останавливаю её голосом, и девчонка медленно оборачивается, прижимая сумочку к себе.
— Я подвезу тебя до дома.
— Зачем вам это нужно? Вы психопат, неуравновешенный человек! Сначала вы спасаете меня, потом плените, потом снова корчите из себя спасителя! Я боюсь вас! Вы меня пугаете! — кричит Лиза, вытирая слёзы со щёк.
— Ты права, Лиза. Я неуравновешенный человек, и со мной лучше не спорить. Лучше всего просто делать то, что я говорю, не выдвигая требований взамен. Я умею награждать послушных девочек.
— А я не умею и не собираюсь становиться податливой игрушкой! Вы ведь не ради дочери всё это затеяли! Если бы только ради неё, то вы бы не отпустили меня так просто! Вы решили оставить меня, потому что и вам я напомнила покойную жену. Вот только я — не она. Если она и была покорной, то я такой никогда не стану. И… Лучше вам держаться подальше от меня, потому что иначе я…
Я стискиваю зубы и едва сдерживаюсь, чтобы не схватить её за плечи и не встряхнуть хорошенько. Вместо этого подхожу ближе, резко притягиваю к себе и обнимаю. Сам не знаю, зачем это делаю. Объятия никогда не помогали мне успокоить истерики Дианы. Когда жена подсела на какие-то колёса, она бросалась на меня, готовая глаза мне выцарапать, и я ничего не мог поделать с этим её состоянием, вот только Лиза обмякает в моих руках, утыкается лбом в моё плечо и принимается рыдать. Она плачет. Я напугал её своим поведением. Добавил ещё больше дёгтя в ту бочку, куда успел нагадить её бывший вчера. Прижимаю её крепче и прикрываю глаза. От неё приятно пахнет розами. Кажется, эта девчонка ещё попьёт немало моей кровушки, но я готов к этому, если так моей дочери будет лучше.
— Я отвезу тебя домой, ты соберёшь вещи и поедешь ко мне. Скажешь своим родителям, что едешь в командировку! А потом мы решим, как быть! — говорю я приказным тоном.
Лиза вздрагивает и поднимает на меня взгляд.
— Не могу, не умею врать маме, — лепечет она.
— Всё приходит с опытом! — отвечаю я, поглаживая её волосы.
«Я тоже не умею жалеть, но тебя ведь пожалел», — мысленно добавляю я.
Пока я везу Лизу к её дому, несколько раз успеваю пожалеть, что пошёл на это. Было в ней что-то такое, отчего моё каменное сердце становилось мягким, но я не понимал своих чувств, просто не мог объяснить их. Наверное, это просто жалость. Я мог бы вынудить её пойти на мои условия сделки, запугать, сделать так, чтобы она выполнила мои требования, но вместо этого решил отпустить. Конечно, это мнимая свобода, но всё-таки я жалел, что поступил именно так. Быть может, где-то глубоко в душе я надеялся на то, что девчонка сбежит? Постарается испариться и больше не попадаться мне на глаза? Я не привык держать пленных…
